31 декабря.
Сегодня с утра будто предчувствовала: что-то случится.
— Анастасия, ты не занята? — мама заглянула в мою комнату.
— Секунду, мам. Допишу сообщение и помогу, — не отрываясь от ноутбука, ответила я.
— Майонеза на оливье не хватило. И укропа забыла купить. Сбегаешь в магазин, пока не закрыли?
— Хорошо.
— Извини, что отвлекаю. У тебя же причёска готова. С этими праздниками голова кругом, — вздохнула мама.
Я захлопнула ноутбук и повернулась к ней. — Что сказала?
Надела сапоги, шубку, но шапку не стала брать — жалко было волосы. Магазин в соседнем доме, не замёрзну. На улице — лёгкий морозец, снежок кружится. Прямо будто из рождественской открытки.
В магазине почти пусто. Те, кто забыл купить последние мелочи, торопливо хватали с полок. Укроп остался только в увядшем наборе с петрушкой. Хотела позвонить маме, спросить, брать его или нет, но телефон оставила дома. Взяла зелень, майонез, расплатилась и вышла.
Не успела отойти от крыльца, как из-за угла выскочила машина, фары бьют в глаза. Резко шагнула в сторону — каблук скользнул по льду, нога подвернулась, и я растянулась на тротуаре. Сумка отлетела в сугроб.
Пытаюсь встать, но лодыжку пронзает боль, глаза тут же застилает слезами. Вокруг ни души, телефона нет. Что делать?
— Вы не ушиблись? — надо мной склонился мужчина. — Встать можете? Давайте помогу.
— Ногу сломала, благодаря вам, — сквозь слёзы бросаю, отводя взгляд.
— Сама на каблуках по льду ходишь, а потом на других срываешься…
— Иди ты! — всхлипываю.
— Сидеть тут собираешься до утра? Ладно. Я не маньяк. Где живёшь?
— Вон там. — Машу рукой в сторону своего дома.
Мужчина вдруг уходит, но через минуту слышу рёв мотора. Машина подкатывает ко мне.
— Сейчас подниму, старайся не наступать на ногу. Раз, два…
И прежде чем успеваю возмутиться, он резко поднимает меня и осторожно ставит на одну ногу. Вторую инстинктивно поджимаю.
— Держитесь за меня и садитесь.
— Моя сумка! — кричу, плюхаясь на сиденье.
Он подбирает её, бросает на заднее сиденье.
У подъезда берёт меня на руки, ногой захлопывает дверцу.
— Код наберёшь? Дома кто-то есть?
— Мама.
— Звони, пускай открывает.
Лифта нет — несёт на третий этаж. Я обхватила его шею, чувствую, как тяжело он дышит. В тусклом свете лампочек вижу, как по виску катится пот. «Ну и правильно, теперь знаешь, как по дворам гонять!»
— Опустите, дальше сама, — прошу перед дверью.
Но он молча идёт вперёд — и тут распахивается дверь, на пороге — перепуганная мама.
— Настя! Что случилось?
Он проносит меня внутрь, осторожно ставит на пол.
— Стул дайте, — командует маме, которая жмётся к вешалке.
Мама приносит стул, я сажусь, вытягиваю ногу. Он опускается передо мной на колено.
— Что вы делаете?! — мама бросается ко мне.
Но он одной рукой придерживает мою ногу, другой резко расстёгивает молнию на сапоге. Я вскрикиваю.
— Больно!
— Вы врач?! — мама с ужасом смотрит, как лодыжка распухает на глазах.
— Вывих. Лёд быстро.
Мама бежит на кухню, возвращается с замороженной курицей в пакете.
— Приложите. — Он поднимается, хватается за ручку двери.
— Вы уходите?
— В машине эластичный бинт. И сумку принесу.
— Настя, кто это? — шипит мама, когда он уходит. — А вдруг мошенник? Сейчас сбежит с твоей сумкой!
— Мам, ну какой мошенник? Оставил бы меня у магазина…
Раздаётся звонок домофона.
Он возвращается, ставит сумку на тумбу.
— Всё на месте? — Снимает куртку, бросает на пол и снова встаёт передо мной на колено.
— Сейчас будет больно. Держись за стул.
Охватывает мою стопу, сгибает — боль пронзает до затылка, в глазах темнеет.
— Готово.
Мама вбегает:
— На плите ничего не…
— Всё, — он выпрямляется. — Несколько дней поболит. Не нагружать.
— Спасибо вам. Простите, я бог знает что подумала… — бормочет мама. — Оставайтесь встречать Новый год! До боя курантов полчаса!
Он задумывается.
— Хорошо.
Мама толкает нас в комнату. Опираясь на его руку, я прыгаю к дивану.
— Спасибо.
— Я виноват.
— Ты не виноват. Я сама дёрнулась. А тебя как зовут?
— Артём.
— Правда врач?
— Хирург.
— Жена ждёт?
— Ушла полгода назад. Надоело, что вечно в больнице.
— Я, наверное, ужасно выгляжу…
— Совсем наоборот.
Так мы и встретили Новый год.
Утром он вернулся — перебинтовал ногу.
— Чаю? — предлагает мама.
— В другой раз. На дежурство.
— Ты ещё зайдёшь? — спрашиваю.
Он улыбается.
Через два месяца я переезжаю к нему.
— Он же не разведён, — качает головой мама.
Это был счастливый год.
31 декабря. Стол накрыт, ёлка сверкает.
Звонит телефон.
— Я сейчас приеду, — говорит он кому-то у окна.
— Опять в больницу?
— Нет. Жена звонила. Дочка плачет, без меня спать не ложится.
— До Нового года два часа…
— Успею.
Он целует меня в щёку и уходит.
Я надеваю платье, зажигаю свечи. Но он не возвращается. Не отвечает.
В отчаянии беру контейнеры с оливье и тортом — и спускаюсь к старушке с первого этажа.
— Ты с Артёмом живёшь? — спрашивает она за чаем.
— Да.
— Вернётся, — кивает. — Он хороший.
— А вы одна?
— Всю жизнь. Была любовь, но подруга увела…
Она рассказывает историю, от которой у меня ком в горле.
— Если любишь, прости. НеИ когда в дверь раздался стук, я уже знала, что открою её — не потому что простила, а потому что не хочу однажды, как эта старушка, жалеть о том, что не дала шанса.
