Светлана сидела на кухне с чашкой чая, наблюдая, как за окном медленно кружатся осенние листья. На столе лежало письмо — пожелтевшее от времени, с чуть выцветшими чернилами. Она нашла его недавно среди маминых старых вещей. Простые строки, от которых сжалось сердце.
«Моя дорогая доченька, если заметишь, что я старею — пожалуйста, будь терпеливой…» — так оно начиналось.
Вспомнилось, как однажды она раздраженно отмахнулась, когда мама попросила объяснить, как пользоваться новым телефоном. «Мама, ну сколько можно?» — буркнула тогда, а мама лишь тихо улыбнулась и переспросила, будто не замечая её нетерпения.
В памяти всплыли вечерние разговоры. Мама сидела на кухне и вновь рассказывала одни и те же истории: о своём детстве, о войне, о первых годах в городе. Светлана тогда отмахивалась — сколько можно слушать одно и то же? Но сейчас… сейчас отдала бы всё, чтобы снова услышать тот мамин голос, тот тёплый, спокойный тон, который раньше казался таким обыденным.
Она вспомнила, как мама водила её за руку в садик, целовала перед сном и рассказывала сказки — сколько бы раз Светлана ни попросила. Как ласково уговаривала пойти умыться, когда маленькой дочке этого совсем не хотелось. Как терпеливо учила её завязывать шнурки, заплетать косички, есть ложкой.
Теперь всё изменилось. Светлана сама стала матерью. И она поняла: слова из того письма были не просто просьбой. Это было завещание любви. Напоминание о том, как важно быть рядом, даже когда старость делает человека беспомощным, медлительным, порой неуклюжим.
Она встала из-за стола и взглянула на мамину фотографию. Её больше не было рядом — но осталось нечто большее: память, тепло, любовь, которая не угасает. И Светлана дала себе слово: если однажды дочь заметит её морщины или забывчивость, она не обидится. Потому что теперь знала, как важно просто быть вместе. Просто держать за руку. Просто любить — без слов, без условий.
Она бережно сложила письмо и спрятала туда, где хранила самые дорогие воспоминания. И тихо прошептала:
— Я тоже люблю тебя, мама… Всегда 🌼.