**Третья положительная**
Лежа на верхней полке плацкартного вагона, я смотрел в потолок. То представлял, как встречу Нину, как она обнимет меня, то считал стук колёс, пытаясь заснуть. Где-то в конце вагона снова заныл ребёнок, и старуха внизу заворочалась, громко вздохнула — будто дитя могло услышать её недовольство и замолчать.
Наконец, плач стих, и вагон погрузился в сон. Кроме меня.
— Та-да-дам, та-да-дам, — стучали колёса.
— Триста двадцать шесть, триста двадцать семь, — вторил я.
«А вдруг она забыла меня?» — от этой мысли я сбился со счёта. Год прошёл. Позвонила раз, да и то болтала о пустяках. Но если бы не любила, вообще бы не позвонила…» Я перевернулся на жестком матрасе, успокаивая себя.
«Жаль, что в армии телефоны запрещены. Хотя бы переписку разрешить, а? Это же удобнее, чем письма. Ничего. Скоро увидимся…» Я зевнул и закрыл глаза.
Поезд нёсся в темноте, вагон качало, а я вместе с ним. Ещё один зевок — и провалился в долгожданный сон.
Разбудил шум. Опять плакал ребёнок, пассажиры шаркали по проходу. Я приподнялся, глянул вниз.
— Проснулся? Уже будить собрался. Вставай, через полчаса приедем, — сказала соседка снизу. Она пила чай из кружки, причмокивая.
Я спрыгнул, оглядел очередь в туалет. Решил потерпеть. Натянул ботинки, куртку, схватил сумку и вышел в тамбур. Здесь было пусто. За окном мелькали деревни, станции. А сердце рвалось вперёд, обгоняя поезд…
***
После школы я уехал в Воронеж, в мединститут. Можно было и в своём городе остаться, но в Воронеже жил дядя, который обещал помочь. Да и институт считался крепким.
С Ниной мы начали встречаться в одиннадцатом классе. Жили в одном дворе. Из невзрачной девчонки она за лето превратилась в красавицу — смуглая, волосы каштановые, глаза серые, губы всегда чуть приподняты, будто усмехается. Влюбился сразу. Готов был ради неё и не уезжать, но она всё равно уходила в армию — решила служить, как её отец.
Учёба давалась тяжело: латынь, экзамены… На проводы Нины не попал. Попрощались по телефону. Она не обещала писать. Кто сейчас пишет письма? Да и год пролетит. Позвонила только раз, на день рождения. Ничего особенного не сказала, но я две недели ходил счастливый.
***
В тамбуре стало тесно — все рвались на свободу. За окном замелькали огни родного города.
Мама встретила, крепко обняла.
— Отец на работе, не знает, что приехал. Раздевайся. Я скоро вернусь, отпросилась. Чайник горячий, — тараторила она, то и дело хватая меня за плечи.
— Я не устал, спал всю дорогу. Нину видел? — спросил я.
— Как не видеть, живём же рядом, — вздохнула мать.
Её тон мне не понравился.
— Мам, что случилось?
— Каждый день Серёжа к ней ходит. Глаз бы мои его не видели. Мне он никогда не нравился. Липкий, как банный лист. Раньше к тебе приставал, теперь к Нине. — Мать не заметила, как у меня перекосилось лицо, и продолжила:
— Встретила её мать в магазине. Три пакета набрала, еле тащит. «Куда столько?» — спрашиваю. А она: «Свадьба завтра». Вот так, сынок. Нет у тебя теперь ни девушки, ни друга. Не хотела по телефону говорить, чтоб не расстраивать. Даже отговаривала приезжать, но отец запретил.
Я оцепенел. Так спешил, так мечтал… Слёзы капали на пол. Мать обняла, что-то шептала, но я не слышал. «Свадьба завтра. Нет ни девушки, ни друга…»
— Не плачь, не стоит она тебя. Ты врачом будешь, а она в армии служит. Вот Серёжа счастье нашёл. Не будет у них ничего хорошего, вот увидишь. Значит, не любила, если замуж идёт. И ещё… беременная, кажется. Сволочь, прости Господи.
Мать ушла, а я очнулся и позвонил Серёже, бывшему другу.
— Привет, Сань. Приехал? А я жениться завтра! Приходи в кафе «Медведь»… Ты там?
Я бросил трубку.
***
Утром к подъезду напротив подъехали две чёрные иномарки. Парни в пиджаках украшали их лентами. Я всматривался, надеясь увидеть Нину. Она вышла позже, с родителями. Ждал, что глянет в мою сторону, но нет. Все сели и уехали. За Серёжей.
Я метался по квартире, не зная, что делать. Потом открыл шкаф — все вещи остались в Воронеже. Нашёл старый костюм с выпускного. Надел его.
— Ты куда? На свадьбу? — вошла мать.
— Хочу им в глаза посмотреть, — прошипел я.
— Не надо, сынок. Уже ничего не изменишь…
Но я не слушал. Натянул ботинки, куртку, под которой торчал пиджак, и вышел.
В кафе охранник преградил путь:
— Закрыто на мероприятие.
— Я на свадьбу, — пробормотал я.
Мужчина странно посмотрел, но пропустил.
Зал был полон гостей. Я прислонился к батарее, дрожа от холода. Официанты косились. Мне было плевать.
Потом вошли молодые. Нина в белом платье, рядом Серёжа в строгом костюме. Она увидела меня и побледнела.
— Парень, ты мешаешь, — фотограф потянул меня за рукав.
Я вырвался и бросился к выходу.
Домой шёл, не чувствуя ног. К вечеру температура подскочила, и все праздники провалялся в бреду. Мать сказала, что приходил Серёжа, но она его не пустила. Как только стало легче, уехал в Воронеж.
***
Летом вернулся. Мать сообщила, что отец Нины купил им квартиру, теперь они редко здесь бывают. Я пробыл неделю и снова уехал.
Устроился санитаром в больницу, познакомился с практиканткой Ларисой. На последнем курсе женился.
Отец тяжело болел, на свадьбу не приехал. После защиты диплома вернулся домой.
— А где Лариса? Ждали вас вдвоём, — сказала мать.
— У неё смена. Скоро приедет. КакПрошло десять лет, и однажды на заправке я увидел Нину — она стояла в очереди с маленькой девочкой, чьи серые глаза были точь-в-точь как у меня.
