— Да ну, чего вы там шепчетесь, а? Говорите сразу, что затеяли? — прищурилась Людмила Андреевна, подозрительно глядя на дочь и зятя.
Те переглянулись.
— Ну давайте же, не томите!
— Мам, мы решили на Старый Новый год на дачу съездить. В будни некогда будет, — выпалила Алина.
— Вам Нового года мало? Ну и поезжайте. Снега нет, дорога чистая… Или что-то ещё мне сказать хотите? — Людмила насторожилась.
— Мы… Это… Ты с нами едешь, — сообщила Алина.
— Я-то зачем?
Людмила заметила, как дочь умоляюще посмотрела на мужа.
— Ну и что вы там задумали? Никуда я не поеду. Вам, молодым, развлечения, а мне и дома хорошо. Да и отмечать нечего, тем более Старый Новый год. Хотите — езжайте. Только учтите, дом промёрзший, печку надо топить как следует.
— Как раз об этом и хотел сказать. Вчера заезжал, всё подготовил, — поспешно отрапортовал Дмитрий.
— Ого, какие расторопные. Но мне почему-то кажется, что не просто так собрались.
— Хотели тишины, природы. Новый год отшумел, а мы так и не выбрались. Там спокойно, воздух свежий. В доме тепло, — подхватил зять.
— И когда ты успел? Сам печку растопил? Не спалил случайно ничего? — съехидничала Людмила.
— Отпросился с работы. Хотели сюрприз сделать. Алина всё уши прожужжала, как вы раньше на даче отмечали. Мы подумали… — Дмитрий вдруг замолчал.
Людмила не пропустила, как дочь дёрнула мужа за рукав и сверкнула глазами.
— Мам, ну пожалуйста! Поедем все вместе. Ты же здесь одна останешься, а мы там… Праздник же семейный. В воскресенье вернёмся. — В глазах Алины читалась такая мольба, что Людмила сдалась.
— Ладно, чёрт с вами, — вздохнула она.
— Тогда собирай вещи, а завтра утром за тобой заедем. В семь. — И пока мать не передумала, дочь с зятем ретировались.
Людмила решила, что ничего страшного не случится, если они проведут выходные за городом. Собрала пожитки и отправилась спать.
За окном вдоль трассы лежал редкий снежок. Вот раньше-то зимы были! Морозы под минус тридцать, сугробы по пояс…
Они всегда отмечали Новый год на даче. Сначала вдвоём, потом с Алиной, для которой поездка туда была целым событием. Часто звали друзей. Традицию завёл ещё отец Людмилы.
30-го числа приезжали, ставили ёлку в доме, а вторую наряжали во дворе. Лепили снеговиков. Как давно это было… Куда всё ушло? Дочь выросла, стала гулять с друзьями. А они с мужем последние два года встречали праздник дома. А потом муж ушёл. Вернее, она его выгнала.
Однажды Людмила вернулась раньше и застала мужа с соседкой. Они не валялись голыми в постели — это она бы не пережила. Они сидели на кухне и пили чай. Но это выглядело ещё интимнее.
Она застыла в прихожей, прислушиваясь к их смеху. Муж что-то шептал, слов не разобрать. Не сразу её заметили — сидели плечом к плечу, голова к голове.
— Что это тут происходит? — рявкнула Людмила.
Парочка вздрогнула и отпрянула друг от друга. Соседка, красная как рак, юркнула в дверь. Молодая, симпатичная, недавно въехала в их дом. Муж начал лепетать, оправдываться, нести ахинею. Говорил, что «ничего не было».
Ну да, конечно. Сколько они там просидели? За это время можно было кучу всего успеть. Вряд ли всё это время они анекдоты друг другу рассказывали.
Даже сейчас Людмилу передёргивало при воспоминании, а тогда… Орала как торговка на рынке, совсем с катушек слетела. Муж собрался и ушёл. А она швырнула в чемодан всё, что под руку попало, и выставила его в коридор.
Дочь уговаривала простить отца, но Людмила не могла. Тоска, истерики, апатия — но простить? Неважно, куда он ушёл, главное — не к той стерве. Встречала соседку в подъезде — демонстративно отворачивалась. А потом та съехала. Стало легче. Но простить мужа — нет.
26 лет вместе. Больнее всего было то, что он изменил именно в их доме. На их диване. Разве такое прощают? Муж клялся, что «случайно, один раз». Как верить? Что мешало им встречаться тайком? Не застань она их тогда — может, до сих пор бы и не знала.
Приезжала его сестра, говорила: «Сергей у меня, мучается». А ей-то что, ей разве легко?
— Прости его. Кто без греха? А то какая-нибудь подцепит — потом локти кусать будешь.
Честно, Людмила уже подумывала о примирении. Дочь замужем, живёт отдельно. Одиночество гложет. Вот если бы Сергей позвонил… Но он молчал. А гордость не позволяла ей сделать первый шаг.
Так и жили врозь уже полгода. Дочь виделась с отцом. Говорила: «Похудел, плохо выглядит». Уговаривала помириться.
Людмила не представляла, как они снова будут жить вместе. Видеть его — значит, снова переживать тот позор. Или существовать как соседи? Нет, уж лучше никак.
В салоне машины стало душно. Людмила расстегнула шубу. Дочь с мужем тихо переговаривались. Под мерное урчание мотора она задремала. Очнулась, когда авто остановилось у дачного забора. Вышла, вдохнула морозный воздух. Удивилась следам на снегу — Дмитрий, говорили, вчера приезжал.
Перед окнами стояла ёлка, увешанная шарами. Ту, из её детства, давно спилили — слишком разрослась. Несколько лет назад муж посадил новую. Подросла.
— Красиво, правда? — Алина подошла и встала рядом.
Дмитрий таскал из багажника пакеты, складывал у двери.
— Мам, возьми яйца. — Дочь сунула ей корзинку.
Людмила взяла, но не двигалась.
— Иди, замёрзнешь! Мы догоним.
Она и правда почувствовала холод. Алина с Дмитрием что-то шептались у багажника. Заметив взгляд, дочь махнула: «Иди уже».
Людмила медлила. Почему-то боялась заходить. Там нахлынут воспИ когда она наконец переступила порог, в первую же секунду поняла — вот он, её дом, их с Сергеем дом, и неважно, сколько времени прошло, важно, что теперь они снова вместе.
