«Вся моя жизнь — словно наказание. Доколе можно терпеть?!»
Порой мне думается, что я рождена не для радости. Что кто-то там, на небесах, взглянул на меня и решил: пусть мучается. И мучаюсь. С самых ранних лет, с первой утраченной веры в добро. Я — та, кому судьба шепчет: «Ты не заслуживаешь счастья».
Мне только восемнадцать стукнуло, когда мир рухнул. Один мужчина, ровесник отца, хитростью завлёк меня к себе. Обманул, сломал, испачкал мою душу, а потом — как ни в чём не бывало — отвернулся. Родители пытались искать правду, но он был не из простых — связи, деньги, власть. Вышел сухим из воды. А на мне клеймо — «гулящая», «лёгкая», хотя я была всего лишь испуганной девочкой.
Когда узнала, что жду ребёнка, мама хотела подать на отцовство. Но я отказалась. Не желала, чтобы этот человек даже именем коснулся моего малыша. Он был грязью, не заслуживал знать, что у него есть сын.
Чтобы спасти мою репутацию, мама отправила меня в глушь — к дальним родственникам. Там я родила Мишу. До трёх лет растила его одна. Вернулась домой с выдуманной историей — якобы побывала замужем. Никто не должен был знать правду.
Но дома ждал новый удар. Отец умер, брат упёк мать в дом престарелых, а родительский дом забрал себе. Встретил меня со злобой: «Тебе, у которой глаза по мужикам шныряют, здесь не место. Выкрутишься — значит, стоишь чего-то. Нет — иди по миру».
Мой же родной брат намекнул, что моя дорога — на панель.
Но я не сломалась. Выбивалась из сил. Мыла полы в чужих домах, тарелки в кафе, помогала на свадьбах — лишь бы прокормить сына. Жили бедно, но честно.
Одна знакомая шепнула: «Поезжай за границу, в Германию. Там платят лучше». Через агентство уехала в Берлин. Устроилась в семейный пансион. Работала без устали — без выходных, почти без сна. Хозяйка следила за каждым шагом, приговаривая, что они делают мне милость, терпя под одной крышей ещё и моего сына.
Когда Миша болел, я бегала с кухни к нему — дать лекарство, обнять. Потом снова — к грязной посуде.
Когда сын подрос, начал помогать. И тогда работодатели получили второго работника даром. Ради него я решилась бежать.
Раз в пару месяцев умоляла отпустить меня в соседний город, где собирались наши — русские, такие же, как я. Там я встретила Игоря. Он казался добрым, внимательным. Угощал чаем, возил на машине, говорил, что ценит таких, как я — работящих, честных.
Я поверила. Влюбилась. Потому что жила, как в клетке, а он казался спасением. Когда мы впервые остались наедине, я плакала — меня давно никто не касался с нежностью.
Мы строили планы. Я призналась, что копила деньги на учёбу Миши — его каждую осень отправляла в интернат, чтобы рос достойным человеком. Игорь уговорил вложить их в его дело. Сулил золотые горы — домик у леса, теплоту, новую жизнь.
Я отдала всё. А потом он исчез. Ни звонка, ни слова. Будто его и не было.
Деньги — не главное. Но он украл у меня не только их. Он снова отнял веру.
Почему именно я? За что меня так испытывает судьба? Почему одним — счастье даром, а другим — как милостыня, крошками?
Не жалости прошу. Я просто устала. Устала быть крепкой. Устала ждать, что завтра станет легче. Устала доказывать, что достойна любви. Неужели я не заслужила хоть немного тепла? Хоть каплю…
