**Дневник Анастасии**
Всё из-за тебя…
Анастасия лежала на кровати, раскинув руки, глядя в потолок. За окном шелестели берёзы, а по небу, будто ватные клочки, плыли облака.
Как хотелось там, среди этих деревьев, ступать по мягкой траве, чувствовать тепло солнца на щеках, слушать, как в ветвях перекликаются воробьи.
Во сне она подняла ногу, и в тот же миг заметила жука, медленно ползущего по стебельку. Перенесла ступню чуть дальше, чтобы не раздавить. Лёгкое касание одуванчика у щиколотки заставило её вздрогнуть.
Очнулась. Опять больничная палата, опять эти стены. Раньше она не замечала ни травы, ни жуков, вечно куда-то спешила. А теперь хотелось бы, чтобы этот день не кончался. Потому что ночью страшно. Потому что умирать, когда так хочется жить, — невыносимо.
***
Детство вспоминалось обрывками — значит, оно было счастливым. Школа же врезалась в память чётко, и это плохой знак.
Мама когда-то мечтала играть на фортепиано, но в хрущёвке места не было. Поэтому решила: пусть хоть Настя исполнит её мечту. Записала в музыкалку, купила пианино.
Разве можно перекладывать на ребёнка свои несбывшиеся надежды? Настя ненавидела гаммы, этюды, но, чтобы не расстраивать мать, ходила на занятия. Когда приходили гости, та требовала: «Сыграй что-нибудь!» — и гордо наблюдала за реакцией. А если Настя фальшивила, морщилась.
— Учись хорошо, мне за тебя стыдно не должно быть.
Играть во дворе с девчонками удавалось редко. Мать тут же звала домой: «Занятия!» Задержись на пять минут — и вот уже два часа гамм вместо одного.
Из-за каждой тройки рыдала в подушку. Мама пугала: «Не поступишь — будешь полы мыть!» После таких слов Настя шарахалась от уборщиц, будто от прокажённых.
Она выводила буквы в тетрадках, зубрила параграфы, летом читала списки литературы. Жила не для себя, а ради маминой гордости.
После школы поступила в вуз, который выбрала за неё мать. На третьем курсе влюбилась и, впервые ослушавшись, вышла замуж. Наконец-то свобода! Но свекровь оказалась хуже. Теперь ругали за немытую посуду, пересоленный борщ, не тот сорт сыра.
— В магазине сказали, этот лучше.
— Дороже! Ты не зарабатываешь, чтобы так транжирить! И пол не вымыла.
— Вчера мыла.
— А пыль? Всё за тебя делать?
По ночам плакала, прижавшись к мужу. Тот гладил по голове, шептал: «Потерпим. Получим дипломы — съедем.»
Но ничего не изменилось. Виктор, как и она, боялся матери. Когда Настя узнала, что беременна, сделала аборт. Куда с ребёнком? К матери та точно не пустит, только будет попрекать: «За первого замуж кинулась, а теперь на шею?»
Потом свекровь вышла за старинного приятеля, съехала, оставив квартиру им. Но Настя всё мыла полы, боясь её возвращения.
Шли годы. Детей не было. Виктор волновался, просил провериться. Однажды она выложила правду.
— Почему молчала?!
— А что бы ты сделал? Ты ни разу не заступился!
После этого ругались постоянно. Потом он признался: «У меня другая. Ждёт ребёнка». Настя сняла комнату и ушла.
Квартира — его, вернее, его матери. Она не имела прав даже на стул.
Когда узнала, что у Виктора родился больной ребёнок, злорадствовала: «Судьба!» Но потом увидела его — согбенного, с потухшим взглядом. И пожалела.
Потом заболела мать. Ухаживала, терпела упрёки, но однажды взорвалась: «Ещё слово — уйду!» Та прикусила язык.
После её смерти Настя обменяла квартиру на однушку, сделала ремонт. Теперь начнётся жизнь!
А потом диагноз.
— Я не могу умереть! Вылечите меня! — кричала врачу.
Тот развёл руками.
В храме батюшка говорил о прощении. Но Настя не хотела прощать. Почему Бог наказывает её, а не их?
После операции — химия, страхи, ожидание смерти.
***
Однажды в палату вошёл Виктор.
— Я принёс апельсины…
Она молчала. Он ставил пакет на тумбочку, говорил что-то. Она не слушала.
— Зачем пришёл?
— Мы же не чужие…
Но она отвернулась.
Потом всё же съела апельсин. Кисло-сладкий вкус разлился по телу, будто вливая силы.
Он приходил каждый день. Настойчиво, несмотря на её холод. Однажды повёл гулять.
— Ты поправишься, — твердил он.
Она позволяла заботиться. Оказывается, это приятно — когда тебя просто любят.
Через месяц анализы улучшились.
— Будем надеяться, — сказал врач.
Виктор повёз её на дачу. Сидели во дворе, пили чай. Он обещал посадить цветы, сделать беседку.
— В следующем году будем любоваться, — улыбался.
Она кивала, но не верила. До следующего года ещё дожить надо.
Но, может, это и есть второй шанс? Почему бы и нет…
