**14 марта.**
Сегодня у моей маленькой Алёны был день рождения — три года. Вера, моя подруга, склонилась над вазой с розами и покачала головой:
— Ну зачем трёхлетке цветы? Ты бы лучше торт получше купила или клоуна пригласила.
— Ты не поймёшь, — тихо ответила я.
В комнату влетела Алёна и потянула меня за рукав. Ей сегодня три, а мне кажется, будто всё это случилось вчера…
— Что, солнышко? — Я поправила ей бант, заколотый над косичкой.
Она показала на гостиную, где стоял огромный торт в виде медвежонка.
— Подождём бабушку с дедушкой, ладно? Они уже близко.
Алёна надулась и ушла. Вера снова принюхалась к розам.
— Пахнут отлично. Сколько отдала?
— Пять тысяч, — буркнула я.
— Ну ладно, но признайся — в чём смысл? В таком возрасте детям нужны конфеты, куклы, а не цветы.
— Не знаю, как объяснить. Так хочется. А сладости и игрушки у неё и так есть.
Я посмотрела в пустую дверь, откуда только что убежала дочка.
*Три года… Боже…*
В горле застрял ком. Три года, а Алёна всё ещё не говорит. Я резко встряхнула головой, но тревога уже накрыла с головой.
— Где наша именинница? — раздался голос мамы, и в квартиру вошли родители. — И дверь-то за собой не закрываешь!
— Я ждала вас, — улыбнулась я.
— Здравствуй, зайка моя! — Мама подхватила Алёну на руки и закружила. — Какая ты нынче красавица!
— Она всегда такая, — прошептала я.
Отец подошёл и просто кивнул. Вот и всё поздравление.
— О, гляди-ка, Нина, наша дочь опять деньги на воздух пускает, — усмехнулся он.
— Саша, ну хватит… — Мама потянула его за рукав.
— Ерундой занимаешься, — не унимался он.
— Пап, пожалуйста, — попросила я, глядя на Алёну. — Не сегодня.
— Ладно, ладно. — Он махнул рукой и ушёл в зал.
Алёна прижалась к бабушке, будто чувствуя напряжение.
— Ну вот, распугали ребёнка, — вздохнула мама.
— Я ничего не делала, — сухо ответила я и вышла.
За столом отец молча ковырял вилкой в салате.
*Опять недоволен…*
— Всё норм? Не вкусно?
— Съедобно, — бросил он и отодвинул тарелку.
Я крепче сжала блюдо в руках. Сегодня промолчу. Но не вышло.
— Когда ты уже начнёшь ребёнком заниматься? — спросил он.
— О чём ты? — Внутри всё сжалось.
— Три года, а она как немая. А ты цветы даришь. В моё время…
— Пап, ты знаешь, что я делаю всё возможное! — голос задрожал.
— Дима, не при Алёне! — мама дёрнула его за рукав.
— Ты о её будущем думаешь? Ты в её возрасте…
Кровь ударила в виски. Алёна испуганно смотрела на меня. Вера быстро увела её.
— Я вся извернулась, — прошипела я, — чтобы она заговорила! А ты… Ты считаешь её ненормальной?
— Я так не говорил!
— Но думал! — Стул с грохотом упал. — ВСЕГДА ТАК ДУМАЛ!
— Лера, сядь, — мама потянула меня за руку.
— НЕТ! — Я выбежала в комнату, где Вера сидела с Алёной.
Дочка подняла на меня глаза — и я застыла. В них был не просто испуг, а вина. Будто она просила прощения.
— Лер, чем помочь? — тихо спросила Вера.
— Да ничем. Я столько денег вбухала в врачей… Говорят, просто задержка. А он… — Я замолчала, заметив, что Алёна прислушивается.
Но хотела выговориться. Дверь хлопнула — родители ушли, не прощаясь.
— Вера, пойдём есть. Алёна, будешь? — крикнула я из кухни.
— Нет, она конфеты жуёт. Ничего?
— Пусть.
Помолчав, я вдруг проговорила:
— Вера, знаешь, что страшнее всего? Я выросла в доме, где нежность считали слабостью. Отец никогда не обнял, не сказал тёплых слов. «Хватит нюни распускать» — его любимая фраза.
Вера слушала, поглядывая, чтобы Алёна не подошла.
— И знаешь, за кого я вышла? За точную его копию. Когда меня рвало от токсикоза, он просто закрывал дверь. Говорил: «Сама виновата». А потом… ударил. Впервые. Но не в последний.
— Боже… Почему молчала? — Вера остолбенела.
— Боялась. Люди же осудят: «Сама дура». Только мама знала. Отец до сих пор винит меня: «Ты его спровоцировала».
Вера резко обняла меня.
— Дура! Какого чёрта молчала? Я б ему морду набила!
Я расхохоталась сквозь слёзы.
— Вера… Ты правда считаешь, что я дура с этими цветами?
— Ну… Не понимаю. Как золото грудничку дарить. Но ты ж обещала объяснить.
— Я хочу, чтобы она росла другой. Не как я — жаждущей хоть капли ласки. Мой бывший подарил мне розу в пакете — и я думала, это счастье. Но так не должно быть! Мы не должны вешаться на первого, кто скажет нам доброе слово.
Вера задумалась.
— Лер… Я никогда об этом не думала. Это же гениально!
— Правда?
— Конечно! Я тоже росла без отца. И когда первый парень сказал мне комплимент, я растаяла. А он оказался…
Она замолчала. Мы замерли.
— Ты слышала? — шёпотом спросила я.
— Мама! — снова донеслось из комнаты.
Я рванула туда. Алёна сидела на кровати, держа плюшевого зайца.
— Мама! — повторила она твёрже.
Я рухнула перед ней на колени.
— Алёнушка, скажи ещё…
— Мама… — Она погладила зайца, у которого закрывались глазки. — Мама… зайка…
Я обняла её, рыдая. Вера присоединилась. В тот момент все страхи рассыпались.
Алёна вырвалась, ткнула пальцем в игрушку и снова сказала:
— Мама…
В этом слове была вся вселенная любви, которую я пыталась ей дать.
***Запись в дневнике окончена.***
*ВыИ всё, что я могла сделать в этот момент — это крепче прижать её к себе, словно пытаясь впитать в себя каждый её смех, каждое новое слово, и понять, что, несмотря на все трудности, мы с ней — самое главное, что у меня есть.
