Давай никогда не ссориться…
Аня проснулась от частого стука и приподняла голову. Сердце радостно застучало в груди. Леша! Наконец-то… Но стук не стихал, и она разочарованно поняла, что это просто дождь бараба́нит по подоконнику. Аня снова опустила голову на подушку, а за окном ливень то усиливался, то чуть затихал.
Она лежала на диване, отвернувшись к стене, с самого вчерашнего вечера. Всю ночь прислушивалась — не щёлкнет ли замок, не послышатся ли шаги. Утром встала попить, зашла на кухню и увидела грязную посуду в раковине, следы муки на столе и полу, миску с загустевшим тестом для оладий. Нужно было убрать, но не было сил. Она вернулась на диван и снова уткнулась в стену.
Конечно, вчера она была не права. Надо было промолчать, сдержаться. Но она так устала. На работе сплошные проблемы, а дома ждал этот бардак — Леша решил сделать сюрприз и напечь оладий. Вместо отдыха — уборка.
Сначала она злилась на него. Кому нужны эти оладьи? Мог бы просто картошку пожарить! Разве она не имела права высказаться? Но и он — ну сорвалась, наговорила лишнего, а он взял и ушёл, хлопнув дверью. Какие нежные! Вернётся — пусть сам и убирает!
Теперь Аня жалела о сказанном, готова была позвонить и извиниться, но Леша оставил телефон дома.
Где он? Неужели действительно ушёл навсегда? Его последние слова стояли в ушах. Боже, что она наделала… Аня металась между самооправданиями и упрёками себе, а Леша так и не возвращался. Вся злость ушла, осталась только тревога.
В комнате темнело, дождь почти стих. Неужели опять не придёт? Аня повернулась и глянула на часы — половина седьмого.
Вдруг зазвучала её мелодия — та самая, которую она поставила на звонок после свадьбы: «Хочу быть с тобой в печали и радости…»
Аня вскочила, схватила телефон — и замерла. Звонила мама. Голова закружилась, в горле встал комок. Разговаривать не хотелось, но мама не отстанет.
— Да, мам… — выдавила она.
— Что с голосом? Ты заболела?
— Нет.
— Я не вовремя? — не унималась мать.
— Всё нормально, просто голова болит… — Аня сбросила звонок и села.
Она не ела со вчерашнего дня. На работе только кофе. Её и тогда мутило. Ещё одна причина, почему сорвалась на Лешу. А на кухне — этот хаос, и есть не хотелось.
Тошнота прошла, и Аня пошла убираться. Увидев следы «сюрприза», едва сдержала слёзы. Внутри снова вскипело — и она принялась за дело.
Позвонила свекрови. Та сказала, что Леши нет, начала расспрашивать…
— Всё нормально, просто он ушёл и телефон забыл, — солгала Аня.
И где его искать?
Звонок в дверь заставил сердце забиться чаще. Она бросилась открывать — на пороге стояла мама.
— Решила проведать, — сказала та, заходя. — Так и знала, что нездорова. Бледная, растрёпанная…
Аня молча ушла в комнату.
— А Лёша где? Поссорились? Ничего, милые бранятся — только тешатся. — Мама села рядом, положила руку на плечо.
Дочь дёрнула плечом.
— Ну расскажи, что случилось?
Молчание.
— Ладно, вскипячу чайник. За чаем легче говорить.
Аня хотела лечь и уснуть, но мама грохотала на кухне — то шкафы, то холодильник. Уснуть не получится.
Потом они сидели, пили чай. Говорила мама, Аня молчала.
— Так и не скажешь? Хоть поела? — вздохнула мать. — Слишком рано вы поженились…
— Мам, только не начинай… — Аня закрыла лицо руками.
***
Они познакомились, когда она была в одиннадцатом классе, а Леша заканчивал институт. Он нравился ей, и он был старше — это льстило. Она ловила каждое его слово, хвасталась им перед подругами.
В мае родители уехали к бабушке на дачу, оставив квартиру молодым. В следующий раз поехали уже по очереди — видимо, что-то заподозрили. Но и встреч стало меньше: начались экзамены. После выпускного Аню отправили к бабушке — «от греха подальше».
Но влюблённых не разлучишь. Леша устроился на работу и приезжал по выходным. Днём помогал по хозяйству, вечера были их. Бабушка делала вид, что не замечает их ночных прогулок.
Лето кончилось. Аня поступила в институт, а бабушка сломала шейку бедра. Родители забрали её к себе — пришлось жить втроём.
— Не дело девке со старухой в одной комнате, — подмигнула бабушка. — Пусть живёт в моей квартире.
Родители догадались, но уступили. «Спрячь за забором — выкраду с забором». Но поставили условие: свадьба.
Болезнь бабушки оказалась кстати. Молодые подали заявление в ЗАГС и два месяца делали ремонт в старом жилье. И ни одной ссоры. Леша был старше — Аня и не думала спорить.
Сыграли свадьбу под Новый год. Первое время было трудно. Аня не умела ни готовить, ни считать деньги. Леша молча ел подгоревшее. Потом научилась.
Она окончила институт, начала работать. Денег прибавилось. Постепенно обновили мебель, сантехнику. Квартира засияла.
На работе Ане доверили ответственное направление. Были ошибки, слёзы, но Леша поддерживал.
Потом его предприятие разорилось. Он искал работу, но либо не по специальности, либо за копейки.
Аня возвращалась уставшая, а он сидел дома. Она всё чаще упрекала его: мог бы хоть ужин приготовить. Дошло до того, что в пятницу она, взвинченная после работы и битком набитого автобуса, застала кухню в разрухе — Леша пытался сделать оладьи.
Она сорвалась. В первый раз за всё время. Он шутил, но её уже несло.
— Когда ты стала такой? Я не подчинённый! Хотел сделать приятное. Ты тоже не сразу готовить научилась! А я молчал, ел. Ты теперь начальник, а я безработный. Разводимся? — Он схватил куртку и выбежал, забыв снять фартук.
***
— Дурочка, помиритесь, — успокоилаА потом, когда блины уже были готовы и пахли ванилью, Аня вдруг рассмеялась сквозь слезы, потому что поняла — в этой кухне, заваленной мукой, разбитой посудой и нелепыми обидами, по-настоящему важны только они двое и та маленькая жизнь, что теперь соединяла их навсегда.
