Под фасадом благополучия
— Только попробуй сказать Варваре, что мы разводимся, ты понял? Не смей портить свадьбу дочери! — шипела Ольга, бросая быстрые взгляды по сторонам, словно боялась, что кто-то услышит.
— Если кто и мастер портить праздники, так это ты, — сквозь зубы процедил Сергей, тяжело дыша под грузом чемоданов. — Хоть бы помогла, а не шла, как барыня!..
…По перрону шли двое. Женщина звонко стучала каблучками по бетону, а мужчина ковылял с сумками, словно медведь, вылезший из берлоги. Чемодан на колёсиках поскрипывал в такт их шагам.
— Хватит меня нагружать. Двадцать пять лет тяну тебя на своей спине, а благодарности — ноль!
— Вот как! — Сергей широко раскрыл глаза. — Надо было брать отдельное купе!
— Потерпи, милый, — язвительно улыбнулась Ольга.
Проводница, заметив их перепалку, вежливо улыбнулась:
— Ваш вагон?
— Третий, — хором ответили супруги.
— Билеты, пожалуйста. Всё в порядке. Места одиннадцатое и двенадцатое. Проходите.
Ольга только шагнула вперёд, как Сергей демонстративно толкнул её плечом и первым вскочил в вагон. Женщина фыркнула, но гордо вошла следом, эффектно вкатив чемодан.
— И не вздумай доставать свою балалайку, — бросила она мужу.
— Моя балалайка хоть не орёт, как ты!
— Давай громче, Серёж, чтобы весь вагон послушал! — Ольга закатила глаза и наклонилась к чемодану.
Сергей устало плюхнулся на нижнюю полку, достал книгу и сунул её под матрас.
— Ты что, перепутал? Это моё место! — Ольга сверкнула глазами.
— Как бы не так. В билетах посмотри. Твоё — наверху. Вот и карабкайся.
— Серёжа, это не смешно.
— А я и не клоун. Не уступлю. Лезь.
…Ольга и Сергей прожили вместе четверть века. Их дочь Варвара, единственная и обожаемая, росла в семье, где родители казались ей идеальной парой: отец — крепкий, как дуб, всегда готовый починить кран и защитить от невзгод; мать — хлебосольная хозяйка, создающая уют.
Но за фасадом благополучия скрывалась иная правда. Годы копили обиды. Ольга, когда-то мечтательная девушка, превратилась в вечно недовольную женщину, убеждённую, что пожертвовала всем ради семьи. Сергей, некогда галантный кавалер, теперь чувствовал себя загнанной лошадью, чьи усилия никто не ценил.
Их брак стал рутиной: он — с работы, телевизор, изредка балалайка; она — готовка, уборка, забота о дочери. Душевные разговоры исчезли. Попытки вернуть страсть разбивались о стену взаимных упрёков.
Решение развестись зрело годами. Последней каплей стал разговор на кухне, когда узнали о свадьбе дочери. Ссора переросла в откровенность: брак держался на привычке.
Варя ничего не знала. Для неё родители были примером. Кто станет омрачать свадьбу разводом? Тогда супруги договорились сохранить видимость семьи до торжества.
Теперь они ехали в одном вагоне. Он — внизу, она — напротив. Молчали, будто чужие.
Утренняя суета разбудила Ольгу. В купе вошла старушка с потрёпанным чемоданом. Сергей, уткнувшись в телефон, даже не взглянул на неё. Бабушка выглядела так, что Ольга невольно сжалась от жалости: седые волосы, тени под глазами, скорбная складка у губ.
— Сынок, помоги, — тихо попросила старушка.
Сергей наконец оторвался от экрана и засунул чемодан под полку.
— Доброе утро, — сказала Ольга сверху.
— Здравствуйте, — кивнула попутчица и развернула матрас.
Ольга спустилась и столкнулась с хмурым взглядом мужа.
— Что? — фыркнула она.
— На мой пиджак наступила.
— А зачем тут повесил?
— Чтобы не мялся.
— А Варя потом не погладит? Ах да, это ж я всегда гладила! — Ольга демонстративно прижала пиджак к стенке.
Их спор прервал тихий плач. Бабушка смотрела в окно, прикрывая рот платком. Супруги замолчали.
— У вас всё в порядке? — осторожно спросила Ольга.
— Да-да, простите, — смутилась старушка.
Ольга взглянула на Сергея — он лишь пожал плечами.
— Предложи ей воды, — прошептала она.
— Сама предложи.
Но бабушка уже достала железную кружку и бутылку.
— Давайте я открою, — поспешила Ольга.
— Спасибо, — прошептала старушка. — Я мужа еду хоронить…
Ольгу будто током ударило.
— Как?..
— К дочери уехала, а через два дня звонок… Моего Степана не стало. Сорок лет душа в душу. Не дождался…
Ольга не знала, что сказать. В дверях стоял Сергей — на её лице, обычно надменном, читались жалость и тревога.
В купе повисло молчание. Ольга набрала мужу сообщение: «У неё муж умер. Без глупостей».
Сергей зло посмотрел на неё. Разве он когда-то был бестактным?
Бабушка, успокоившись, заговорила:
— Степан был особенный. Всегда спрашивал: «Как ты, моя родная?» Не про ужин, не про тапки… А как он любил нашу Ирину! Когда она родилась, сбежал с работы, кричал под роддомом…
Сергей, сначала отстранённый, теперь слушал внимательно.
— А ссорились? — не удержался он.
— Серёжа! — дёрнула его за руку Ольга.
— Конечно, ругались. И я даже уходила. Три раза. Хотя один раз просто в сарай залезла, чтобы он поволновался.
— Зачем тогда возвращалась?
— Без ссор брака не бывает, сынок. Молодым кажется, что можно из-за каждой мелочи войну затеять, а потом понимаешь — главное, что вы друг для друга значите.
Ольга поймала себя на мысли: а что, если Сергея не станет? По телу побежали мурашки. Она вспомнила, как он перестал дарить цветы — просто забыл в последний раз.
Сергей смотрел в окно, думаяИ, перекинув чемодан в другую руку, он неожиданно шагнул к ней ближе, взял под руку — по-старому, как в молодости, — и они зашагали по перрону вместе, молча, но уже не чужие.
