**Дневник Веры Ивановой**
Сегодня утро началось как обычно, но с первых же минут я почувствовала — что-то не так.
«Доброе утро, Вера! Сегодня работаем до обеда!»
Фёдор передал мне ключи от кабинета, и я машинально взяла их, стараясь не задерживать прикосновение его тёплых пальцев. Ах, если бы мы встретились взглядами, как в тех дурацких романтических сериалах… Но я сразу одёрнула себя.
«Почему сокращённый день?» — спросила я, подписывая журнал.
«Какая-то конференция экстренно перенесли. В ДК лопнули трубы, вот и решили провести у нас, в читальном зале».
«Понятно», — кивнула я и, украдкой глянув на Фёдора, направилась в архив.
Тридцать лет. Ровно столько я провела среди этих пыльных папок и старых книг. Нигде мне не было так спокойно, так уютно…
«Доброе утро, Верочка! Как дела?» — в кабинет бодро вошла Наташка, моя вечная соратница по архивным войнам и лучшая подруга.
«Спасибо, всё хорошо. Ты в курсе про сокращённый день? Может, после работы заскочим в кафе?»
«Не могу, Натусь, — вздохнула я. — Маме помочь надо. Представляешь, вчера утром смотрю — она в своём лучшем платье, серьги примеряет! Спрашиваю: „Мам, куда ты?“ Отвечает: „В поликлинику сходим“. Я аж испугалась! Давно она сама к врачам не ходила, всегда я ей доктора на дом вызываю. А тут вдруг…»
«Ну и что? — пожала плечами Наталья. — Пусть Антонина Степановна прогуляется, воздухом подышит».
«Ты не понимаешь! — сжала я кулаки. — Она что-то скрывает! Так просто она бы никогда не пошла!»
«Да ладно, Вер, — приобняла меня подруга. — Ты всегда драматизируешь. Твоя мама — человек прямой. Если бы что-то случилось, сказала бы».
Но я не успокоилась. Всё утро меня не отпускало это чувство — будто где-то рядом притаилась беда.
…Дома я облегчённо выдохнула — мамины туфли стояли в прихожей. Значит, она ещё здесь. Услышав из её комнаты голоса, я не придала этому значения — наверное, смотрела телевизор.
Тихо открыв дверь, я застыла на пороге.
Мама сидела в кресле, нарядная, с идеальной причёской. Но это было не самое шокирующее. Рядом с ней… на коленях стоял незнакомый мужчина! Он держал её руку и целовал её в тот самый момент, когда я вошла.
«Мама?!» — вырвалось у меня.
Антонина Степановна невозмутимо подняла на меня взгляд:
«Во-первых, поздоровайся».
Я онемела.
«Здравствуйте…» — прошептала я, глядя на незнакомца.
Мужчина поднялся и вежливо протянул руку:
«Добрый день, Верочка. Я — Дмитрий Павлович. Старый друг вашей мамы».
Мама встала с королевской грацией:
«Приготовь нам чаю, дочь».
…Заваривая мамин любимый травяной сбор, я тщетно пыталась осмыслить увиденное. Зачем этот мужчина целовал ей руку? Почему она разрешила ему называть себя «Тосей»?!
«Вера, мне нужно тебе кое-что сказать, — начала мама, когда мы сели за стол.
«Погоди, Тось, я сам», — перебил её Дмитрий Павлович.
«Тось»?! Моя мать, строгая, несгибаемая Антонина Степановна, позволяла ему так себя называть?!
«Верочка, твоя мама сделала мне честь и согласилась стать моей женой», — торжественно произнёс он.
«Сегодня мы подали заявление в ЗАГС», — добавил он, сияя.
«Вы… в ЗАГС?» — я чуть не поперхнулась чаем.
«Зачем куда-то идти? — удивился Дмитрий Павлович. — Сейчас всё через интернет оформляется».
…Когда я рассказала обо всём Наталье, она смеялась так, что чуть со стула не упала.
«Так вот куда твоя маман пропадала!»
«Наташка, это не смешно! Ей семьдесят пять! У неё давление, холестерин…»
«Давление от любви, — хихикнула подруга. — Теперь он за ней присмотрит».
Я боялась даже подумать, что скажут люди.
…Сегодня утром мы стояли у ЗАГСа. Мама, как всегда, сделала мне замечание:
«Вера, в твоём возрасте нельзя так спешить!»
Гостей почти не было — только я и свидетель со стороны жениха.
«Простите, Тось, задержался!»
Дмитрий Павлович выглядел потрясающе — белый костюм, галстук с серебристым отливом, огромный букет роз.
«А вот и мой шафер — племянник Фёдор», — представил он.
Я остолбенела.
Фёдор. Наш библиотечный охранник.
«Кажется, мы знакомы», — сказала я, чувствуя, как дрожат руки.
Он улыбнулся:
«Мир тесен».
…Когда церемония завершилась, мама шепнула Дмитрию Павловичу:
«Думаешь, стоит кинуть букет?»
«Лучше сразу отправить их куда-нибудь вдвоём», — ответил он.
Я покраснела, как девочка.
Мама удовлетворённо улыбнулась.
Вот так. В пятьдесят три года я выдаю замуж собственную мать.
И, кажется, сама стою на пороге чего-то нового.
