— Ты же женщина, будь мудрее, — прошептала мама, ещё не сняв сапоги. Её любимые духи — тяжёлые, с густым шлейфом — тут же заполнили прихожую.
— Да скажи спасибо мужу, что он тебя терпит. Будь я мужчиной, давно бы развелась, — добавила она, будто между делом.
Анна вздрогнула. Не от злых слов, а от этой предсказуемости. Снова мама. Снова «миротворческая миссия». И снова — не в её пользу.
В гостиной стоял Дмитрий, опираясь на спинку дивана. Не напрягаясь. Спокойный, даже слегка скучающий. Он просто наблюдал. У него это получалось отлично: сложить губы бантиком и ждать, пока женщинам надоест ругаться.
Ещё полчаса назад Аня кричала, доказывая, что ребёнок — общий, что короткий день в саду — не её вина. А теперь весь пыл куда-то испарился.
Поздно. Мама уже здесь. Всё пойдёт по старому сценарию.
— Почему не позвонила сразу? — громче спросила Галина Петровна, вешая шубу на вешалку. — Я бы с Илюшей завтра посидела. Ну что вы как дети? Ссоритесь из-за ерунды.
— Мы не ссоримся, — выдохнула Аня, скрестив руки. — Я просто почти без работы. «Ерунда», да.
— У меня тоже проект, — лениво вставил Дмитрий. — Мне что, уволиться, чтобы доказать, что я отец? Могу. Только потом кормить меня будешь на свою зарплату в три копейки.
— А мне что делать? — вспыхнула Аня. — Кто за меня работу сделает?
Мама даже не слушала. Уже подошла к Дмитрию, похлопала по плечу — утешала «беднягу».
— Он и так устал, Анечка. Ты же знаешь: мужчинам с детьми сложно. Ты его девять месяцев носила, а он — работает, как и должен. Ты женщина. Будь мудрее.
Эти слова Аня слышала не раз. Когда Илюша был малышом, и Дима уходил раньше, чтобы не слышать плач, — мама приходила вместо него. Когда забыл про годовщину свадьбы, мама сказала: «Они все такие. Не знает, что тебе важно».
Всё, что делал Дмитрий, автоматически оправдывалось. Устал. Стресс. Он же мужчина. А Аня всё чаще чувствовала себя не женой, а бессменной нянькой.
— Мам, — прошипела она, — ты понимаешь, что сейчас не помогаешь, а делаешь так, чтобы он вообще ничего не делал?
— Дима — хороший муж, — перебила Галина Петровна. — Мне виднее. Я умнее и опытнее. Держись за него.
Дмитрий даже не пытался вступиться. Как подсудимый, а мама — его вечный адвокат, выигрывающий дела без его участия. Аня смотрела на мужа и пыталась вспомнить, когда он последний раз был за неё.
Вспоминалось плохо.
Когда они только поженились, Галина Петровна была в восторге. Покупала Диме носки, рассказывала, как Ане повезло. На годовщину подарила набор инструментов.
— Рада, что рядом с тобой теперь настоящий мужик, — сказала тогда мама.
Аня вспомнила их первую ссору. К ней должны были прийти коллеги. Она попросила Дмитрия помочь с уборкой, чтобы не ударить лицом в грязь.
Он ушёл к друзьям, заявив, что это не его гости.
— А он и не обязан. Что за жена, если сама принять не может? — сказала тогда мама.
Аня промолчала. Потом снова. И ещё. Это же мама, её не переспоришь. Да и помощи лишаться не хотелось. Мама помогала с ребёнком, с делами, даже с деньгами, когда туго.
Но теперь Аня поняла: она сама встроилась в этот треугольник. Мама — не помощник. У неё свой интерес. Александр Иванович. Её новый муж. Они жили в квартире, которая наполовину принадлежала Ане.
— Разводиться не собираюсь, — тихо сказала дочь. — Но и жить с мужчиной, который всё скидывает на тёщу, тоже.
Галина Петровна замерла.
— И что ты хочешь? Дальше ссориться? Из-за работы?
Аня взглянула на Дмитрия. Он, как всегда, молчал. Даже маму не поддерживал. Просто наблюдал.
— Нет, — ответила она. — Хочу, чтобы мы были вдвоём, а не втроём.
Мама прищурилась. В её взгляде мелькнуло что-то похожее на тревогу. Аня ушла в спальню, оставив их.
В следующий раз она не позвонит. Не попросит помощи. Потому что выходила замуж за Дмитрия, а не за маму.
Но Аня не учла одну деталь. У Димы тоже был телефон.
***
В спальне пахло сиропом от кашля. Илюша снова простыл, и родители опять не могли решить, кто останется с ним.
Дмитрий делал вид, что на нём держится весь мир. По его словам, больничный был непозволительной роскошью. Зато это не мешало ему сбрасывать рабочие звонки на жену вечерами.
Когда они так и не договорились, Дмитрий сам позвонил тёще. Та, конечно, примчалась.
— С внуком посидеть — только радость, — бодро сказала Галина Петровна.
Аня выдохнула. Не от благодарности, а от бессилия. «Спасибо» застряло в горле. Потому что каждый раз, когда мама помогала, взгляд Димы говорил: «Вот видишь, а ты истерила».
— Это не твоя забота, мама, — твёрдо сказала Аня. — И не только моя. Это и его ребёнок. Иначе я потеряю работу. А потом останусь у разбитого корыта с таким «муженьком».
Коллеги уже начали подкалывать. Сначала шутливо, потом с раздражением. Аня знала: сначала жалеют, потом намекают, потом просят уйти.
Накануне она пыталась поговорить с Дмитрием, когда он, поужинав, устроился за компьютером.
— Дима, я одна тяну и дом, и ребёнка. Ещё и работаю. Мама помогает, но это не значит, что тебя в семье не должно быть. Мне уже стыдно, что за тебя всё решает тёща.
Он не оторвался от монитора.
— Ну мы же справляемся.
— Справляемся. Благодаря мне. Но я не железная. Рано или поздно меня прорвёт.
— Ты преувеличиваешь. Может, ПМС? Выпей таблетку.
Ане захотелось швырнуть в него чем-то. Но она снова промолчала.
Она вспомнила, как Дима всегда избегал ответственности. «Не умел» менять подгузники, уходил от плачущего ночью сына, злился, если ужин не готов.
Тогда мама почти жила у них. ГулялаС тех пор каждый раз, когда мама звонила, Аня брала трубку, улыбалась и говорила: «Спасибо, мам, но мы сами справимся».
