— Мама! В пансионате для пожилых тебе будет куда лучше, чем одной дома!
В доме престарелых пожилая Татьяна Степановна подолгу смотрела в окно, надеясь увидеть сына или дочь, идущих проведать её. Но за стеклом лишь шумел дождь, да спешили по своим делам случайные прохожие. Смахнув навернувшуюся слезу, она погрузилась в воспоминания…
Когда-то в её доме всегда было шумно и весело. За большим деревянным столом собирались дети, внуки, друзья — всем хватало места в этом уютном, гостеприимном жилище.
После техникума Таня устроилась работать в заводскую столовую, а к тридцати пяти годам уже заведовала ею. Многие завидовали её счастью — работящий муж, двое ребятишек, дом — полная чаша. Казалось, сама судьба благоволила ей: дела спорились, дети учились на отлично, а в доме всегда пахло свежей выпечкой.
Муж, Владимир, был человеком немногословным, зато с золотыми руками. Благодаря его трудам их скромная квартира сверкала чистотой и уютом.
Лихие девяностые обошли их стороной — завод, в отличие от многих других, устоял, столовая продолжала кормить людей. Тогда-то у них и появилось множество друзей, которые забегали «на огонёк» без приглашения — просто так, поболтать да чайку попить.
Таня никогда никому не отказывала — всех усаживала за стол, угощала пирогами, а то и горячее подавала. Гости восхищались её щедростью и кулинарным талантом, а она, сидя во главе стола, тихо радовалась — каково это, быть нужной и уважаемой.
Годы шли, дети взрослели.
Сын Сергей связался с дурной компанией, чуть не угодил за решётку. Таня сутками не спала, ходила по знакомым, умоляла помочь — в конце концов, вытащила. Но пристрастие к бутылке осталось. Потом женился, остепенился, но ненадолго.
А вот дочь Алёна тревожила её больше всего. Уже за тридцать, а всё одна. Поклонники появлялись, но ни один Таню не устраивал.
— Алёнушка! Ну посмотри на него — ни кола, ни двора, а козыряет, как важная птица!
— Этот-то вообще, фонарь под глазом, да и воняет перегаром. Куда он тебе?
— Видела твоего нового кавалера. Ну и видок… То ли грузчик, то ли бомж.
— Дочка, а этот точно не женат? Очень уж на семейного смахивает…
Потом и эти женихи исчезли, а достойного так и не нашлось.
Таня и Алёна стали неразлучны — вместе ходили по магазинам, в кино, на дачу. К сорока годам дочь переняла манеры матери, а сама Таня, вопреки годам, выглядела моложе своих лет.
А потом вернулся Сергей — бросила его жена. Но ненадолго: через пару месяцев нашёл другую, с квартирой, и сбежал к ней.
Так и текли дни, сливаясь в годы.
За это время Таня с мужем построили дачу под Звенигородом, проводили там всё лето. Алёна, конечно же, была с ними.
Друзья не переводились — летом праздники гуляли на даче, зимой — в квартире.
Но пришла пора Тане выходить на пенсию.
И всё закончилось.
Без заводских продуктов жить стало труднее, пенсии на обширные застолья не хватало.
Друзья приходили ещё пару раз, сидели за столом, вздыхали, не видя былого изобилия, и пропадали. Без приглашения больше не заглядывали, да и по приглашению являлись редко — кому охота есть картошку с курицей, которую и дома можно приготовить? Да ещё подарок тащить…
Когда-то шумный дом опустел. Потом умер Владимир, и осталась Таня одна с взрослой дочерью.
Годы брали своё — некогда бойкая и деятельная, теперь она с трудом справлялась даже с походом в магазин. Но она верила, что дети не оставят её. И оформила дарственную на квартиру и дачу.
— Детки, я доверяю вам, — сказала она. — Когда меня не станет, всё будет ваше.
— Мам, спасибо! Живи долго, мы тебя не бросим! — хором ответили Сергей и Алёна.
К семидесяти пяти годам здоровье ТНо однажды утром медсестра Оля нашла её спящей вечным сном — с тихой улыбкой на губах, будто наконец обрела покой, которого так не хватало в последние годы.
