— А ты возьми и забеременей! А он потом смирится, куда денется. Мужики живут по факту, а не по воздушным замкам.
Свекровь подмигнула так, словно поделилась хитростью, как солить огурцы, а не подлым советом против родного сына.
— То есть… по-вашему, я должна просто поставить его перед свершившимся? — Светлана приподняла бровь.
— А что? Он же твой законный муж. Вы годами топчитесь на месте. А я всё жду внуков, да только не дождусь, видно, — вздохнула Валентина Петровна. — А так родишь — и всё. Куда он денется?
Сказать, что Светлану охватила злость — ничего не сказать. Совет был, откровенно говоря, идиотский. Но что-то кольнуло внутри. Пять лет брака, а прогресса — ноль… Ей это казалось нелепым, но она терпела. И, возможно, уже даже начинала мириться с мыслью, что так и будет, хоть и с тяжёлым чувством где-то под рёбрами.
Когда они поженились, обоим было по двадцать шесть. Дмитрий уверенно заявлял, что детей, конечно, хочет, но не сейчас. Сначала надо пожить для себя. Потом — скопить денег. Потом — купить квартиру. Потом — создать финансовую подушку. Потом. Всё потом.
«Потом», как оказалось, могло тянуться вечно.
Квартира у них появилась благодаря маме Светланы. Бабушка умерла, и мать без раздумий оформила наследство на дочь. Двушка, правда, требовала ремонта, но зато в хорошем районе. Она могла стать тем самым семейным гнёздышком, где не приходится ютиться.
С ремонтом справились за год. Дмитрий сначала ворчал, жаловался на расходы, но потом втянулся. Поклеили обои, поменяли трубы, купили мебель с «Юлы». У Светланы даже мелькнула мысль: вот оно, финишная прямая, теперь уж точно можно.
Но муж всё ещё не торопился.
— Нет, я, пожалуй, воздержусь, — сухо ответила Светлана. — Мы же говорим о ребёнке, а не о хомячке. Даже с хомячком нужно решать вдвоём, а не в одиночку.
— Да ты и так всё на себе тянешь. Квартира — твоя. Он бы до сих пор в съёмной лачуге ютился, если б не ты. Толкни его — и дело с концом.
— Я что, трактор?
— Умная женщина не спрашивает, когда знает, что права.
Светлана почувствовала, как кровь ударила в щёки. Хотелось встать и уйти, но дождь за окном лил как из ведра, да и пришла она сама. Тащиться по лужам с сумками в таком настроении не хотелось.
Она знала кое-что, о чём свекровь даже не догадывалась.
— Ты вообще хочешь детей? — как-то спросила она у мужа после очередного «не сейчас».
Он задумался.
— Пока не уверен, — наконец выдавил.
Ей было больно это слышать. Светлана до сих пор не могла принять его ответ. Но одно она знала точно: обсуждать детей со свекровью больше не станет.
На следующий день она рассказала Дмитрию о разговоре.
— Представляешь, твоя мама на полном серьёзе советует мне забеременеть тайком. Мол, ты потом втянешься.
Она усмехнулась, делая вид, что это шутка, но внутри бушевало: злость, обида, горькая надежда.
Дмитрий фыркнул. Его это не удивило.
— Ну, она у меня такая… Не обращай внимания.
— И тебе не смешно? Это же не про сгоревший ужин. Речь о ребёнке, о целой жизни.
Он пожал плечами и уткнулся в компьютер. Разговор закончился.
С тех пор Светлана больше не поднимала эту тему. Но внутри росло беспокойство. А если он вообще не хочет детей? А если так и не решится? Что будет, если жизнь повернётся к ним спиной?
Смутное предчувствие подсказывало, что ответы её не обрадуют.
Вскоре всё прояснилось…
…Светлана сидела на краю ванны, уставившись на две полоски, как на приговор. Сердце колотилось не в груди, а в висках, в ушах, в кончиках пальцев. В душе была пустота. Ни радости, ни страха.
Рядом лежала инструкция к тесту и упаковка таблеток, которые она исправно пила годами. Надёжные. Проверенные. Но что-то пошло не так.
Через два дня она пошла в консультацию. Врач подтвердила: беременность, шесть недель. Всё в норме.
— Не планировали? — спросила врач, подняв глаза от карты.
Светлана сглотнула и покачала головой.
— Таблетки не дают стопроцентной гарантии, — пояснила та.
Она кивнула и вышла, едва переставляя ноги. Как добралась домой — не помнила.
Она не сразу сказала Дмитрию. Сначала убралась, приготовила ужин, вела себя как обычно. И старалась не смотреть на живот.
Когда он пришёл с работы, поцеловал в висок и спросил, что на ужин, Светлана поняла: пора.
— Мне нужно сказать тебе кое-что серьёзное.
Он насторожился, но не испугался.
— Что-то случилось?
— Я беременна, Дмитрий.
В комнате повисла тишина, сквозь которую пробивался смех соседей за стеной.
— Что?
— Всё верно. Тест показал две полоски. Я была у врача.
Лицо Дмитрия сначала побелело, затем покраснело. Он открыл рот, но не произнёс ни слова. Он не кричал, не ругался. Просто смотрел на неё, и от этого молчания у неё сжалось сердце.
— Я не специально, — прошептала она. — Я пила таблетки, как всегда. Это просто… сбой.
— Сбой? — тихо повторил он. — То есть это случайность?
Светлана кивнула. Возможно, слишком резко. Он зашагал по комнате, схватился за голову, взъерошил волосы. Пальцы дрожали. Потом остановился.
— Я тебе не верю.
Она вздрогнула. В груди стало пусто.
— В чём? В то, что я не подстроила?
— Да. Ты знала, что я не готов. Ты знала, что не хочу детей сейчас. Но сделала по-своему.
— Я ничего не делала! — голос её дрогнул. — Это случилось само. Врач сказала, что таблетки могут не сработать!
— Удобно… Нет, Света. Я не верю.
Её будто ошпарили. Хотелось назвать его дураком, но она сдержалась.
— Ты говоришь, будто я тебя связала и изнасиловала, подделала тест и теперь шантажирую животом? ТОна повернулась к окну, глядя на первый снег за окном, и поняла, что самое страшное уже позади.
