— Ты просто меня разлюбила. Признай наконец. Иначе бы не отказывалась, — бросил Игорь, не поднимая глаз на жену.
Он сидел за кухонным столом в потрёпанном халате, тупо кликал мышкой – по звуку было ясно, что смотрит какую-то ерунду. Но взгляд его был рассеян. Он ждал ответа жены, который зрел медленно, как назревает гроза перед ливнем.
Светлана замерла у раковины с тарелкой в руке. Вода капала на пол, а в её душе переливалось через край терпение.
— То есть если я не хочу ребёнка, значит, не люблю тебя? Ты серьёзно так думаешь? — уточнила она спокойно, но с лёгким нажимом.
Игорь пожал плечами, щёлкнул мышкой и захлопнул ноутбук. На его лице читалась растерянность. Видно было, что он устал от этих разговоров, но сдаваться не собирался.
— А как ещё это объяснить? У нас всё есть, мы любим друг друга, но стоит заговорить о ребёнке – ты сразу в стену упираешься. Дети – это же продолжение нас, наша кровь. Разве не так?
— Всё есть? Правда? — тихо спросила жена. — Где именно у нас место для ещё одного человека? В комнате, где мои мальчишки спят на двухъярусной кровати? Или в нашей спальне, где мы втроём с твоей дочкой ютимся? Или кому-то из них на кухне спать предложишь, лишь бы твои хотелки исполнить?
— Продадим эту двушку, хватит на трешку в ипотеку, — начал он. — Я поднажму, возьму подработки. Декретные, материнский капитал – куда-нибудь выкрутимся. Мы же не вчера поженились.
Светлана прищурилась. Мать не раз предупреждала её: «Ни за что не продавай свою квартиру в браке, а то останешься на улице». Долю при разводе не продашь, не выкупишь. Поэтому даже слышать об этом она не хотела.
— Ты правда веришь, что материнский капитал дают прямо в роддоме? — безрадостно усмехнулась она. — Или что трешки теперь за копейки? И что ты найдёшь подработку, не отрываясь от компа? Игорь, я не упрекаю. Но давай смотреть правде в глаза, а не в облака.
— Я всё изучил. Маткапитал можно в ипотеку сразу пустить. А с остальным разберёмся. Деньги от продажи твоей квартиры…
— К чему эти сложности? — перебила она. — Нам плохо живётся?
Он встал, мрачно прошелся по кухне. Взял чашку, передумал, потёр виски. Казалось, просто не знал, куда деть руки. Потом облокотился на подоконник и уставился в темноту за окном.
— Может, ты просто устала? — тихо произнёс он. — От детей, от работы, от меня… Может, тебе просто ничего не хочется.
Светлана отвернулась. Близко к истине, но не в точку.
— Я устала, да. Но не от тебя. У нас и так трое детей. Твоя Катя, мои Ваня и Миша. Школа, кружки, готовка, очередь за ноутбуком… Тебе мало? — ей искренне было непонятно, чего ему не хватает.
— Я бы всё на себя взял. Люди и с меньшим достатком рожают – и счастливы, — упрямо парировал Игорь. — А ты будто не хочешь дать мне шанс. Я хочу ребёнка от тебя. Нашего. Потому что люблю.
Эти слова сковали её тревогой. Потому что Светлана чувствовала: Игорь, сам того не осознавая, говорит не о любви. Это как ребёнок, требующий игрушку лишь для того, чтобы убедиться – его любят. Важна не вещь, а подтверждение.
А ведь когда-то всё было иначе. Когда Игорь только появился в её жизни, она видела в нём подарок судьбы. После Сергея с его изменами, пьянками, пустыми обещаниями и алиментами через суд — Игорь казался надёжным, серьёзным.
Он не боялся разговоров, сам предлагал помощь, если что-то ломалось в доме. Не лез в её прошлое и не пытался перекроить её под себя. И, главное – полностью взял на себя заботу о дочери после развода с бывшей.
После Сергея это казалось чудом.
Но теперь всё это рассыпалось, как старые фотографии. Тогда он был взрослым. А теперь застрял на одном: «Любишь – роди. Нет? Значит, не любишь».
Слушать это становилось невыносимо.
Позже, в спальне, она листала ленту в телефоне, а он лежал рядом, демонстративно уставившись в потолок. В соседней комнате сыновья смотрели перед сном «Гарри Поттера».
— Ну и чего он ноет? У него ж своя комната! – в шутку возмутился Ваня.
Светлана фыркнула. Всё было ясно даже детям. Но почему-то не мужу.
Однако семья трещала по швам, и с этим надо было что-то делать.
— Игорь, — тихо сказала она, — давай не будем больше спорить. Я… подумаю. Но сначала схожу к врачу, проверюсь. В моём возрасте – не шутки. Нам ведь уже за сорок.
Он повернулся, брови взлетели вверх.
— Правда пойдёшь?
— Пойду. Если хочешь – даже справку покажу.
Он обнял её, поцеловал в щёку и уснул почти сразу. А она лежала, глядя в темноту, и думала: да, справку она покажет. Только не ту, которую он ждёт.
…Утро началось не с кофе, а с запаха больничного коридора. Светлана сидела, разглядывая белые стены. В голове – пустота.
Врач оказалась строгой, но не грубой женщиной под пятьдесят. Осмотр, УЗИ, анализы. Когда Светлана пришла за результатами, та сделала паузу — ту самую, когда ищут мягкие слова.
— У вас, Светлана Игоревна, возрастные изменения. Не критично, но есть риски. Беременность возможна, но… крайне нежелательна. Сначала нужно подлечиться.
Светлана слушала и чувствовала не страх, а странное облегчение.
— Спасибо, — просто сказала она.
Доктор удивилась, но расспрашивать не стала.
Дома Игоря ещё не было. Лишь следы: неубранный ноутбук, кружка с кофейным осадком. Она автоматически прибралась, и это почему-то успокоило её.
Вечером он вернулся. Ужинали молча. Ваня с Мишей спорили, кто круче — Человек-паук или Железный человек. Катя смотрела «Машу и Медведя» в телефоне.
— Ну как у врача? — спросил он небрежно, но в голосе дрожал напряжённый интерес.
Светлана глубоко— Мне нельзя, Игорь, — выдохнула она, глядя ему прямо в глаза, — врач сказала, что рисковать сейчас — это безумие.
