**Дневник.**

Сегодня я снова лежу в больнице в крошечном городке Звенигороде, где осенний ветер свистит в щелях старых деревянных домов. Меня зовут Варвара Соколова, и я здесь уже целую неделю — после операции на аппендицит начались осложнения. Врачи не спешат выписывать, да и куда мне торопиться?

На швейной фабрике, где я работаю, мое отсутствие никто не заметит. А в общежитии, где я делю комнату с шумной соседкой Дашей, теперь полный простор — ее жених Витя может приходить хоть каждую ночь. У меня же никого нет. В двадцать шесть я тихая, незаметная, без яркой внешности и громких подруг. Даша скоро выйдет замуж, а мне, наверное, подселят новую соседку. Жилья не хватает, а рабочих рук — сколько угодно.

Я смотрю в окно на серое небо и думаю обо всем этом. В палате со мной лежит пожилая женщина — Лидия Ивановна. Мы с ней иногда болтаем, когда она не спит. Я рассказала ей про себя: родители умерли, старший брат спился, промотал все, что было, и теперь сидит в тюрьме.

— Одна я, Лидия Ивановна, совсем одна, — вздыхаю я.

— А жених-то есть? — прищуривается она. — Или не было?

— Не было. Да и подруги все поразъехались. А у вас семья большая?

— Есть у меня семья, — улыбается старушка. — Родни нет, зато мои мальчишки всегда рядом. То починят, то покрасят, не оставят в беде.

И она рассказала такую историю, что у меня глаза на лоб полезли. Живет Лидия Ивановна в старом домике на окраине, доставшемся от родителей. Муж умер давно, детей не было. Но она всегда любила ребятишек, потому стала привечать дворовых мальчишек.

— Напеку оладий, позову всех, — рассказывает она. — Сбегаются, как голодные волчата, садятся за стол человек шесть, а то и больше. Родители их с утра до ночи на заводе, а они сами по себе.

— А муж ваш не ругался? — спрашиваю я.

— Ворчал, — смеется Лидия Ивановна. — Но мальчишки и дрова наколют, и воду принесут. Вот он и терпел, раз работу за него делали.

— А сейчас они вам помогают?

— Как же! — гордо отвечает она. — Своих детей приводят, а кто постарше — сам забегает. И мне радость! Оладьи всегда в печи. Даже сюда, в больницу, приходят проведать.

Тут я вспомнила — действительно, к ней кто-то заходил, но я тогда была в своих мыслях и не обратила внимания.

— Мне недолго осталось, Варенька, — вдруг тихо говорит Лидия Ивановна. — А есть у меня двое сорванцов — Васька и Петька. Не совсем беспризорные, но почти. У одного мать, у другого отец — оба на заводе с утра до ночи. А ребята сами по себе.

— И вы их кормите?

— Не только кормлю. Уроки с ними делаю, по хозяйству помогают. Боюсь, как бы улица их не затянула.

Через пару дней к Лидии Ивановне пришли гости. Ввалились два мальчишки лет десяти — Васька и Петька, а за ними их родители: усталый мужчина и изможденная женщина. Я уже могла ходить, так что вышла, чтоб не мешать.

Когда вернулась, Лидия Ивановна спала. На тумбочке лежали яблоки, вафли и бутылка молока. Я смотрела на нее и не понимала — откуда у этой женщины столько сил заботиться о чужих детях?

Через день к ней пришел еще один гость — высокий мужчина в строгом костюме, с добрыми глазами. Лидия Ивановна представила его:

— Варя, это мой Сережа. Он у меня нотариус.

Я смутилась — после болезни выглядела ужасно: бледная, худющая, в больничном халате. Сережа же был симпатичный, с теплой улыбкой. Он долго сидел у Лидии Ивановны, а уходя, подошел ко мне:

— Приятно познакомиться. Поправляйтесь, я еще зайду.

И правда зашел. Принес мне сока. Лидия Ивановна в тот день спала после укола, и Сережа ушел, смахнув слезу.

Вечером она проснулась. Я держала ее за руку.

— Слушай, Варя, — шепчет она. — Сережа в прошлый раз помог мне оформить дарственную. На тебя. Паспорт твой из тумбочки взяла, прости. Живи в моем доме. Он старый, но крепкий. И одно прошу — не бросай моих мальчишек.

Я остолбенела.

— Их трое: Васька, Петька и Мишка-беспризорник. Присмотри за ними, а?

Я заплакала:

— Не брошу, Лидия Ивановна. Только вы живите…

Но она уже засыпала, с легкой улыбкой.

Через два дня меня выписали. Лидию Ивановну я потеряла навсегда. Сережа встретил меня у больницы, сам еле держался.

Мы похоронили ее вместе с ее мальчишками. Сережа помог оформить документы на дом. И вот я тут.

Мальчишки поначалу не приходили. Но Сережа их привел. Теперь они у меня частые гости. Вечерами я приношу из столовой оладьи, они едят, играют, смеются. А потом убегают по домам.

Иногда заходит Сережа. Помог с рассрочкой на пошлину. Я ему благодарна… и не только.

Отец Мишки однажды пришел. Не ругался, как раньше с Лидией Ивановной, а поблагодарил:

— Только не балуйте его слишком. А то сядет на шею.

Теперь у меня новая жизнь. Свой дом. Новые люди. Даша вышла за Витю, но меня это уже не интересИ когда Сережа в очередной раз зашел с коробкой домашних пирожков, я вдруг поняла, что в этом старом доме с его скрипучими половицами и теплой печью, в окружении мальчишек и их звонкого смеха, я обрела то, о чем даже не мечтала — настоящую семью.