**Новая жизнь в наследство: история доброты и надежды**
В тихом городке Берёзовка, где осенние ветерки играют с опавшими листьями, молодая женщина Ольга Смирнова лежала в больничной палате. Операция по удалению аппендицита прошла с осложнениями, и врачи не торопились её выписывать.
Куда спешить? Ольга на больничном, работа на текстильной фабрике подождёт. В общежитии, где она делила комнату с соседкой Дашей, та только рада остаться одной — её парень Артём теперь может заходить в любое время. А у Ольги никого не было. Она не была такой яркой и общительной, как Даша. В свои двадцать восемь Ольга всегда была тихой, скромной, даже слишком. Красотой не блистала, жизнь как-то не клеилась. Даша скоро выйдет замуж, а Ольге, скорее всего, подселят новую соседку. Жилья не хватает, новых домов не строят, а рабочие руки нужны.
Об этом она размышляла, глядя в окно на серое берёзовское небо. Взгляд её иногда останавливался на соседке по палате — пожилой Надежде Ивановне. Та часто дремала, но когда просыпалась, они вели неторопливые беседы. Ольга рассказала свою историю: родители умерли, старший брат запил, промотал всё наследство и теперь сидит за кражи.
— Одна я, тётя Надя, совсем одна, — вздохнула Ольга.
— А жених есть? — спросила Надежда Ивановна, пристально глядя на неё. — Или не было?
— Нет и не было. Подруга одна, да и та скоро замуж. А у вас есть семья?
— Конечно! — тепло ответила старушка. — Родни нет, но мои ребята всегда рядом. Что случись — и починят, и помогут.
И Надежда Ивановна рассказала историю, от которой у Ольги округлились глаза. Жила она в старом доме на окраине Берёзовки, доставшемся от родителей. Мужа давно не стало, детей у них не было. Но Надежда, всей душой любившая ребятишек, стала опекать дворовых мальчишек.
— Напеку оладий или пирожков с капустой, — рассказывала она. — Позову их — шум, гам, за стол садятся человек пять, не меньше. Родители их с утра до ночи на заводе, а они сами по себе.
— А муж ваш не был против? — удивилась Ольга.
— Ворчал, конечно, — улыбнулась Надежда Ивановна. — Но ребята и дрова наколют, и воды принесут. Вот он и терпел, раз тяжелую работу за него делали.
— А сейчас где эти мальчишки? Выросли, наверное? Помогают?
— Помогают, как не помогать! — гордо ответила старушка. — С детьми своими приходят, а кто постарше — сами забегают. А мне какая радость! Оладьи всегда наготове. В больницу ко мне приходили, навещали.
Ольга вспомнила, что действительно видела, как к Надежде Ивановне заходили гости, но тогда была слишком погружена в свои мысли.
— Мне осталось недолго, дочка, — вдруг тихо сказала Надежда Ивановна. — А есть у меня трое сорванцов — Ваня, Дима и Петька. Не совсем беспризорные, но почти. У одного мать, у другого отец — оба на заводе вкалывают. А мальчишки одни, сами по себе.
— И вы их кормите? — удивилась Ольга.
— Не только кормлю. Уроки у меня делают, по дому помогают. А то улица их затянет. Сердце за них болит.
Через пару дней к Надежде Ивановне пришли гости. В палату вбежали два мальчишки лет десяти — Ваня и Дима, а за ними их родители: усталый мужчина и женщина с исхудавшим от работы лицом. Ольга уже вставала с кровати, поэтому вышла, чтобы не мешать.
Когда она вернулась, Надежда Ивановна спала. На тумбочке лежали яблоки, пачка печенья и бутылка ряженки. Ольга смотрела на спящую женщину и не понимала, откуда у той силы — годами заботиться о чужих детях. Смогла бы она сама? И тут вспомнила, как старушка упомянула ещё одного — Петьку. Его родители пили так, что ему порой приходилось ночевать во дворе. Надежда Ивановна брала его к себе.
Отец Петьки приходил и орал, что она балует сына, запрещал пускать его в дом.
— А что я могу? — грустно говорила Надежда Ивановна. — Прибежит, поест, по дому поможет. Как-то полку прибил, а я даже покормить его толком не смогла — спина разогнуться не давала. А он сказал, что не за едой пришёл, а помочь.
Она помолчала и добавила:
— Мальчишки чуткие, не то что некоторые взрослые. Не жадные, не чёрствые. Просто одинокие.
Ольгу готовили к выписке, а Надежда Ивановна слабела. Переживала, как там её мальчишки без неё. Вскоре к ней пришёл гость — молодой мужчина, статный, в строгом костюме, с кожаной папкой. Ольга хотела выйти, но Надежда Ивановна остановила её.
— Вот, Оля, это мой Серёжа, на глазах вырос. Познакомьтесь.
Ольга назвала своё имя, смутилась и вышла. Она чувствовала себя бледной, худой после болезни, в сером халате, с неубранными волосами. Серёжа был симпатичным, а она — совсем не в форме.
Он долго сидел у Надежды Ивановны. Ольга вернулась, взяла книгу, но краем глаза замечала, как он иногда смотрит на неё. Щёки горели. Уходя, он обнял старушку, подошёл к Ольге и сказал:
— Приятно было познакомиться. Поправляйтесь, я ещё зайду.
Ольга не успела ответить. Через день он вернулся, принёс ей компот. Надежда Ивановна спала после укола, и Серёжа ушёл, смахнув слезу. Попросил передать привет и гостинец.
К вечеру старушка проснулась, от ужина отказалась. Ольга сидела рядом, держала её за руку.
— Слушай, Оля, — тихо сказала Надежда Ивановна. — Серёжа нотариус, в первый его приход я дарственную на тебя оформила. Паспорт твой из тумбочки взяла, прости. Живи в моём доме. Не хоромы, но своё. Прошу одного: не бросай мальчишек.
Ольга замерла, не веря ушам.
— Чего молчишь, Оля? Их трое: Ваня, Дима и Петька. Присматривай, чтоб улица не затянула, как твоего брата. Обещаешь?
Ольга заплакала.
— Не брошу, Надежда Ивановна. Присмотрю. Только вы живите ещё.
Но старушка уже спала, с лёгкой улыбкой на уставшем лицеЧерез год Ольга и Сергей поженились, мальчишки стали для них как родные, а в доме Надежды Ивановны снова пахло свежими оладьями и детским смехом.
