Под светом надежды
— Вставай, мой золотой. Как ты вырос! Мой ненаглядный мальчик, — мама нежно поцеловала Ваню в лоб, шепча ласковые слова. Она будто и не старела вовсе, оставаясь такой же душевной и любящей.
Когда Ваня открыл глаза, мама протянула ему коробку с новым телефоном и ласково потрепала по волосам.
— Да я бы даже не мечтал о таком!
Ещё неделю назад он потерял старую «звонилку» и был в отчаянии. Новую просить не смел — знал, что в семье сейчас туго. Но на восемнадцатилетие мама не могла оставить сына без подарка — из кожи вон вылезла, но накопала.
Ваня тут же решил позвонить бабушке. У неё не было его нового номера, а он так хотел порадовать старушку.
Бабушка Аграфена жила одна в деревне у озера. Ну, не совсем одна — с котом Васькой. Муж её давно ушёл в мир иной, а дети разъехались кто куда. Сын с невесткой погибли в аварии три года назад, и с тех пор Васька стал её единственной отрадой.
Жизнь для бабы Груни потускнела. Порой она думала, что и сама бы давно сдалась, если бы не этот хвостатый пройдоха. Тоска — ни звонков, ни гостей, только скрип половиц в стареньком доме. Но когда на экране замигал незнакомый номер, сердце вдруг ёкнуло, будто предвкушая что-то доброе.
— Алё, бабуль! Узнаёшь? — раздался весёлый голос.
— Ванюша… Родной мой… — прошептала старушка, и голос её задрожал.
— Как дела-то?
— Всё путём, милок. Собиралась к вам, да кота не на кого оставить.
— Да возьми его с собой, бабка! — рассмеялся Ваня.
— Ой, шутник… Что ж так долго не звонил-то?
— Телефон потерял, а мамка новый вручила. Вот сессию закрою — и к тебе. На твои пироги с капустой!
— Приезжай, конечно. Хоть изредка звони, а то я тут одна, как перст.
— Не реви, бабуля. Буду звонить каждый день — безлимитный тариф, уши отвалятся!
Разговор закончился, баба Груня перекрестилась перед образом, нацепила платок и побрела в магазин за мукой. «А вдруг внук и правда нагрянет?» — подумала она, и на душе потеплело.
Ваня звонил каждый день. Бабуля задавала дурацкие вопросы, не читала нотаций, не ворчала, а говорила тихо-ласково, будто обнимала словами. Её голос был как тёплый плед в стужу.
После сессии Ваня собрался ехать в деревню, но на пороге его остановила мать, хмуря брови.
— Вань, ну как же так? Почему бабушке ни разу не позвонил? Она же волнуется!
— Мам, ты о чём? Мы с ней каждый день трещим! Давай сейчас наберу, сама услышишь.
— Ну-ну, давай…
Ваня уверенно набрал номер.
— Бабуль, скажи мамке, что она зря на меня ворчит. Мы же каждый день болтаем!
В трубке повисла тишина. Потом баба Груня заговорила, и голос её дрожал:
— Прости, Ванюша. Я сразу поняла, что ты ошибся номером… Но мне так одиноко. Твои звонки стали для меня спасением. Моего внука Ваню больше нет в живых… Я цеплялась за эту надежду, ждала тебя на пироги.
Ваня застыл, будто мир вокруг перестал существовать. Мать, стоявшая рядом, побледнела.
Через неделю Ваня ехал в деревню. Он не мог не навестить бабу Груню — за эти дни она стала ему родной. В руках он держал сумку с гостинцами, а в сердце — тепло и желание подарить старушке хоть капельку света.
Бабушка Аграфена открыла дверь, и глаза её заблестели. Она обняла Ваню, как родного, а Васька мяукнул и потёрся об ноги. На столе дымились пироги с капустой. В тот вечер они говорили без конца, и в старом доме впервые за долгие годы пахло счастьем.
