Дом, забытый за калиткой
Ольга была на два года младше сестры Валерии. Она росла послушной, трудолюбивой, всегда помогала родителям, тогда как Валерия только и делала, что бегала по вечеринкам. Ее безрассудная жизнь привела к тому, что она окончила школу, уже нося под сердцем ребенка.
Даже имени отца Валерия не знала — в тот вечер была так пьяна, что память отшибло. Родители запретили аборт, но озлобленная Валерия бросила новорожденную дочь на попечение родных и сбежала с очередным кавалером, оставив семью разгребать последствия ее поступков.
Скоро родители умерли, и племянница, Лера, осталась на руках у Ольги. Перед смертью мать оформила дарственную на дом на Валерию, сказав:
— Ты, Оленька, умница, сама выкрутишься. А Валерия нагуляется — ей крыша нужна будет.
Ольга понимала несправедливость, но спорить не посмела. Она растила Леру, отдавая ей всю любовь. На личную жизнь времени не оставалось — кто возьмет замуж женщину с чужим ребенком? Да и здоровье пошатнулось: нервы, а потом и врачи сказали — детей не будет.
Шли годы. Лера выросла, окончила школу. О Валерии вестей не было. Девушка знала, что Ольга — тетя, но к родной матери не тянулась. Ольга стала для нее всем: и матерью, и опорой.
Валерия появилась внезапно — приехала на выпускной Леры в селе под Тюменью. В кричащем платье, с ярким макияжем, она казалась чуждой этому тихому деревенскому миру.
— Ну, Оля, серой мышью и осталась! — фыркнула она, окидывая сестру презрительным взглядом.
Лера отвернулась, прижавшись к Ольге. Этот жест взбесил Валерию.
— Я твоя мать! Ты должна благодарить, что я тебя на свет произвела! — кричала она, голос дрожал от злости.
Войдя в дом, Валерия сразу принялась командовать:
— Это что за бардак? Мою комнату заняли? Вон из моего дома! — гремела она, сверкая глазами.
Может, они и смогли бы ужиться, но кто-то из соседей проболтался Валерии про дарственную. Вернувшись, Ольга с Лерой увидели свои вещи, выброшенные за калитку. Сердце Ольги сжалось от обиды и стыда.
— Мама Оля, мы этого так не оставим! В суд пойдем! — горячо сказала Лера, сжимая кулаки.
— Детка, ничего не выйдет. Бабушка дом на нее записала… — прошептала Ольга, глотая слезы.
Тут подошел сосед, дед Василий. Узнав, что случилось, предложил переехать к нему. Ольга умела и готовить, и дом держать в порядке, а старику одному больше и не нужно было. Так они поселились через дорогу.
Дед Василий светился от счастья. Ольга с Лерой вымыли его избу до сверкания, а их пироги словно с пылу с жару.
— Родные и то так не ухаживали бы! Мои вы золотые! Теперь хоть помирать не страшно, — улыбался он, глядя на них с нежностью.
Вскоре деда не стало — ему было под девяносто. Ушел тихо, без мучений. Ольга устроила похороны — у старика никого не осталось. Стала искать жилье, но вдруг ее вызвали к нотариусу.
Оказалось, дед Василий оставил ей дарственную на свой дом. Ни слова не сказал, хотел сделать сюрприз. Ольга не верила своим глазам — будто сама судьба вернула ей то, что отняла сестра.
А Валерия? Покатилась по наклонной. Запила, а однажды, в пьяном угаре, спалила родной дом дотла. После этого исчезла, и больше в селе ее не видели.
Ольге часто снилась мать. Та бродила среди пепелища и шептала:
— Если б не я, и она бы сгорела. Окаянная…
