«Не знаю, как быть…» — вздыхает шестидесятилетняя Татьяна Игнатьевна, смахивая украдкой слезу. — Мой сынок, Ваня, всегда, в любой ситуации заступается за свою жену. Что бы ни случилось. Что бы я ни промолвила. Лишь отмахнётся: «Маменька, не суетись, Катенька сама разберётся. У неё голова на плечах». Для неё у него всегда найдётся слово защиты. Даже если она явно не права!
Невестке Татьяны Игнатьевны, Катерине, всего двадцать восемь. С Иваном они растят полуторагодовалого сынишку, живут отдельно — купили квартиру в ипотеку. Катя в декрете, работает один Ваня. Живут скромно, по средствам, без лишних трат, но и без крайней нужды.
Однако свекровь — откровенно говоря — Катю не выносит.
— Когда Ваня впервые привёл её в дом, я остолбенела, — вспоминает Татьяна Игнатьевна. — Ногти нарощенные, будто когти, татуха на шее, юбка выше колен, каблуки — хоть на сцену выходи. А губы… ну не могла же она ими так родиться! Я даже подумала, что сын шутит. Неужели мой парень всерьёз связался с такой… ветреной, мягко скажем, девицей?
Через месяц они расписались. И, по словам свекрови, даже на свадьбе Катя выглядела вызывающе — кожаная юбка, блёстки на кофте, макияж, будто в театр собралась. Но Ваня сиял от счастья, и Татьяна Игнатьевна решила помалкивать — «не встревать».
Поначалу они почти не общались — звонила сыну раз в месяц, спрашивала, как дела. Но всё перевернулось полтора года назад, когда у Кати с Ваней родился сынок — внучок Степанушка.
— Пришла на второй день после роддома, и что же вижу? — рассказывает она. — У Кати новенький маникюр. Я ей: «Дитятко, ты рехнулась? Это ж вредно для младенца!» А она в ответ: «Всё под контролем, я знаю, что делаю». К сыну подошла — он отрезал: «Мам, не лезь. Не твоё дело». И так — каждый раз. Что ни скажи, в ответ: «Не встревай».
Татьяна Игнатьевна вспоминает, как пыталась «наставлять» невестку — советовала, замечала, упрекала. В ответ — глухая стена. Катя — не из тех, кто оправдывается.
— Захожу к ним — дом хоть шаром покати. Говорю: «Катюша, свари Иванке супчик. Он же с работы устаёт». А она: «Ваня суп не ест». Как не ест? У меня ел! Просто ей лень возиться! Если б готовила по-человечески — уплетал бы и щи, и рассольник.
Свекровь пробовала говорить с сыном. Но Ваня, как всегда, встал горой за жену.
— Мам, хватит придираться. У нас всё в порядке. Катя — заботливая мать.
— Заботливая? — всплескивает руками Татьяна Игнатьевна. — Да она в телефоне живёт! Я давно не видела её без этого проклятого экрана! Вечно листает свою ВКонтакте, даже когда дитя рядом.
Последней каплей стала ссора во дворе.
— Зашла к ним, стучу — тишина. Думаю, наверное, гуляют. Вышла во двор — так и есть. Степанушка в песочнице куличики лепит, а Катя на скамейке, уткнувшись в телефон. Подошла ближе — вижу: внук к ограде подбежал. Вдруг ко мне бежит, ручонки тянет, бабушку зовёт. А Катя — будто и не слышит. Он же на дорогу выскочил! Машины там редко, но мало ли что!
— Слава Богу, — дрожит её голос, — в ту минуту никого не было. Схватила мальчонку, бегу к ней, а она словно в забытьи. Я ей: «Если сию секунду не уберёшь эту игрушку — я её о мостовую разобью! Ты мать или прохожая?!»
Катя вскочила, выхватила Стёпку, убежала. Малыш плакал, ко мне тянулся, но она дверь перед носом захлопнула — и больше не открывала.
— Звонила Ване, — продолжает Татьяна Игнатьевна, — рассказала всё как было. А он: «Мама, ты, наверное, переборщила. Успокойся. Катя справляется». Как так-то? Я же всё видела! Он мне не верит! А теперь оба молчат. Не берут трубку, не пускают на порог. Месяц уже прошёл! Не знаю, что она ему нашептала. Но я… я просто хочу, чтобы внук был в безопасности.
Свекровь задумывается:
— Может, он и прав? Молчать надо было? Но разве можно молчать, когда ребёнок в опасности? Я ж мать. И бабушка.
А теперь — лишь одинокая старушка у замолчавшего телефона. И сын, которого растила, больше не с ней. Он — на стороне жены. Всегда…
