Деревенская свекровь переехала к нам — и едва не развалила нашу семью
Знаешь, моя подруга Ольга — женщина с характером, весёлая и уверенная в себе — как-то поделилась историей, которая может случиться с любой замужней женщиной. Особенно если вдруг родственники решают переехать… ну или, скажем так, настойчиво пытаются вписаться в твою жизнь.
Оля с мужем Дмитрием уже несколько лет строили свою жизнь по кирпичику. Жили в Казани, снимали небольшую квартиру, экономили на всём и копили — не на путешествия или машину, а на самое важное: на свою собственную жилплощадь. Каждая копейка уходила в ипотеку. Двадцать лет по графику, но они сделали невозможное — погасили за шесть. Без выходных, отпусков и лишних трат.
И вот — заветные бумаги в руках. Свидетельство о собственности, квитанция о последнем платеже, и огромное облегчение. Они с Димой мечтали наконец куда-нибудь сорваться. Просто взять и уехать вдвоём. В Сочи, на Алтай — неважно. Главное — подальше от быта, забот и, как выяснилось, родни.
Свекровь Оли, Галина Петровна, жила в деревне под Рязанью. Дама в годах, но бодрая, с тяжёлым характером и любовью к драме. Пока шла ипотека, она немного помогала — не шикарно, но по-свойски: передавала банки солений, пару раз перевела по пять тысяч Диме на карту, подарила утюг. Для Оли, оставшейся без родителей рано, свекровь стала чем-то вроде строгой, но всё же родной бабушки. Она её уважала, благодарила, звонила по праздникам.
Но всё поменялось, когда Галина Петровна приехала «погостить» в новую квартиру. Сначала на недельку. Потом — ещё на одну. А там — и вовсе без срока.
Каждое утро начиналось с одного и того же:
— Ох, матушки, как же тяжело одной в деревне. И вода из колодца, и соседи незнакомые, и печка чадит. А тут — тепло, уют, родные рядом…
Оля сначала слушала с пониманием. Потом — с нервным смешком. А потом у неё ёкнуло в груди:
«Неужели она хочет остаться здесь насовсем?»
Догадки подтвердились. Свекровь то и дело оставляла свои вещи, «случайно» прихватила с собой подушки, начала присматривать место под иконы.
— Дайте мне уголок, я обустроюсь?
— А если освободите мне полочку, я бельё сложу…
Оля мягко намекала, что им нужно личное пространство, что молодая семья должна жить отдельно. Дима её поддерживал. Ему тоже не хотелось снова чувствовать себя как в съёмной однушке. Но Галина Петровна будто не слышала. Или делала вид. А потом и вовсе начала давить:
— Раз окрепли, помогите старухе. Продадим мой дом, купим мне квартирку поближе. Я же мать! Вы же обещали!
Никто ничего не обещал. Но совесть заставляла. В итоге — продали её дом. Взяли новую ипотеку на маленькую «однушку» в пригороде. На себя. По доброй воле.
С тех пор Оля со смехом говорит:
— Помогать близким — святое дело. Но если помощь требует прописки, ключей и ремонта — надо думать головой, а не сердцем.
Теперь они снова в долгах. От отпуска пришлось отказаться. Свекровь звонит каждый день: то труба течёт, то соседи громкие, то требует внуков (которых ещё и в планах нет). Оля в отчаянии. Их тихое семейное счастье, казалось бы, в собственной квартире с отдельным адресом, снова пошатнулось.
А ты как бы поступила на месте Оли? Пустила бы пожилую родственницу под крышу, зная, чем это обернётся? Или поставила бы границы и сохранила покой в доме?
