**«Я ему не домработница»: почему невестка уехала, устав таскать на себе взрослого мужика**
Людмила Петровна из провинциального городка под Рязанью никак не могла успокоиться: её невестка, Татьяна, подала на развод. Причина казалась женщине не просто глупой — оскорбительной.
— Говорит, устала убирать да готовить, — возмущённо жаловалась Людмила соседкам во дворе. — Да мы всю жизнь так жили! За мужем — как за каменной стеной — и ничего, терпели. А эта неженка — сразу ноги в руки! Характер скверный, вот и всё. Да ещё и моего сына под горячую руку. И внука, между прочим, с собой прихватила. Теперь расти будет без отца. Разве ж это мать?
Тане — тридцать четыре. С её мужем, Иваном, они прожили почти одиннадцать лет. Поженились молодыми, в пылу юношеских грёз. Через пару лет родился Сашка. Своё жильё было только у Тани — скромная двушка, доставшаяся от деда. Иван перебрался к ней, потому что у самого — ни гроша за душой.
Жили, как большинство — считали копейки, откладывали на ипотеку, вечно откладывали. А быт тянула исключительно Таня. Почему? Она с работы возвращалась на полчаса раньше. Вот и весь резон.
— Сейчас техники полно, — рассуждала свекровь. — Стиралки, посудомойки… Чего уставать-то? Ерунда!
Но на деле эти «полчаса» превращались в сплошной забег. Забрать Сашку из школы, накормить, помочь с домашкой, оттащить на футбол. Между делом — у плиты стоять, полы мыть, бельё гладить. А потом ещё и стол накрыть. И так — каждый божий день.
Иван же считал, что жена «преувеличивает». Готовка, мол, не подвиг. Аппетит у мужика был богатырский: полкурицы на сковородке, горка картошки — запросто. Салаты — так, для проформы. А если что не по нём — буря.
Как-то раз Таня засела с Сашкой — учили длинное стихотворение. Ужин не успела приготовить. Когда Иван пришёл, на плите пусто. Вот тогда и случилось то, после чего Таня впервые всерьёз задумалась о разводе.
— Ты чем вообще занимаешься?! — орал он. — Мужик с работы пришёл, а ты стихи учишь! Сперва меня накорми, потом делай что хочешь!
— В холодильнике хлеб, сыр, — устало ответила она. — Позже доготовлю.
Но Иван уже разошёлся. Он не привык к «позже». В его понимании мужик — хозяин, а жена должна прыгать вокруг него с тарелкой. Если не справляется — грош ей цена.
Свекровь, разумеется, сразу встала на сторону сына.
— Танька — эгоистка. Баба должна следить, чтоб муж был сыт, обут и доволен. А она взяла да сбежала. Ну не смех ли? Устала, видите ли! В наше время за такие слова только посмеялись бы.
Но Таня не шутила. Уехала с Сашкой к подруге в соседний город. Взяла отпуск за свой счёт и подала на развод. Не со зла. Не спьяну. А потому что поняла — это не жизнь, а медленное самоубийство. Она не хотела, чтобы сын рос в доме, где отец — господин, а мать — прислуга.
Теперь Таня снимает угол, работает в школе воспитательницей. Сашка ходит в тот же садик — так спокойнее. Да, туго. Да, денег в обрез. Но, как говорит, хоть дышать может без страха. Никто не орет из-за немытой тарелки. Никто не называет её усталость «ерундой».
Иван? Живёт с матерью. Людмила Петровна надеется, что сын скоро найдёт «нормальную женщину» — такую, которая «знает своё место».
А Таня? Она хочет только одного — чтобы её уважали.
А как вы думаете: справедливо ли, когда в семье одна работает ломовой лошадью, а другой только командует? Почему в XXI веке это ещё считается нормой?
