**Дневник. 15 октября.**
Не могу поверить, что так получилось. Моя невестка, Анастасия, ушла. Подала на развод, забрав с собой внука. И всё из-за чего? Говорит, устала убирать и готовить. Да разве это причина? Мы поколениями так жили — за мужем ухаживали, даже не думая роптать. А эта — сразу сдалась. Характер, вот что. Ни стерпеть, ни терпеть не умеет.
Анастасии всего тридцать четыре. С моим сыном, Дмитрием, они прожили десять лет. Поженились влюблёнными, мечтали о своём гнёздышке. Вскоре родился Артём. Жили в её квартире — крохотной «двушке» от бабушки. У Димы своего жилья не было, вот и переехал к ней.
Деньги считали, на ипотеку копили. Всё «потом», «когда-нибудь». А быт? Весь на Насте. Почему? Потому что она с работы на час раньше. Ну и что, казалось бы?
— Сейчас столько техники, — ворчу я соседкам. — Стиралки, роботы-пылесосы, мультиварки… Какая усталость?
Но этот «час» для неё — бесконечный забег. Забрать Артёма из школы, накормить, помочь с уроками, отвести на футбол. Между делом — плита, уборка, стирка. А вечером — ужин из трёх блюд, потому что мой сын не привык к полумерам.
Дмитрий считал её жалобы капризами. «Все так живут», — отмахивался. Ел за двоих: курица, жареная картошка, салаты — минимум. Если что не так — скандал.
Однажды Настя задержалась с уроками — Артём не мог выучить стих. Ужин не успела. Когда Дима вернулся, на плите было пусто.
— Ты чем вообще занята?! — орал он. — Муж голодный, а ты тут стихи разучиваешь! Сначала меня накорми, потом делай что хочешь!
— Хлеб есть, колбаса, — устало ответила она. — Сейчас доготовлю.
Но он уже закипел. В его мире муж — голова, а жена — руки. И если руки не слушаются, значит, они плохие.
Я, конечно, на стороне сына.
— Настёна просто ленивая, — бурчу. — Женщина должна заботиться о муже. А она — взяла и сбежала. Устала, якобы! В наше время таких бы осмеяли.
Но она не шутила. Уехала с Артёмом к тётке в Подольск. Взяла отпуск и подала на развод. Не сгоряча. Просто поняла: это не семья, а тюрьма. Не хотела, чтобы сын рос в доме, где папа — господин, а мама — служанка.
Теперь Настя снимает комнату, работает в школе. Артёма устроила в тот же класс — чтобы быть рядом. Трудно, денег едва хватает. Но, говорит, дышится легче. Не боится, что за немытую тарелку устроят сцену. Её труд больше не обесценивают.
А Дима? Живёт со мной. Я верю, что он ещё встретит «настоящую» — ту, что «понимает своё место».
А Настя? Ей нужно лишь одно: чтобы её уважали.
Вопрос на засыпку: почему до сих пор норма — когда одна тащит на себе весь дом, а остальные делают вид, что так и надо?
