Моя сестра, Алевтина, в последнее время совсем обнаглела. Представьте: подкидывает своего сопливого отпрыска прямо к моей двери, дёргает звонок — и была такова! Ни «здравствуй», ни «до свидания» — просто ставит перед фактом. У неё, понимаешь ли, срочные дела, отчёты, совещания. А то, что у меня самой четырёхмесячная дочь на руках — какая разница? «Ты же всё равно в декрете, тебе не сложно», — видимо, рассуждает она.
Мы с мужем живём в Твери, в квартире, которую вытягиваем на ипотеку, как цирковые силачи — гирю. Не жалуемся, не нытьём, так катаньем. А вот Алевтинушка до сих пор на шее у родителей, как новогодний серпантин — красочная, но совершенно бесполезная. Ответственность для неё — как инструкция к микроволновке: вроде должна быть, но читать её никто не будет.
Её сыну, Вовке, пять лет. Болеет, как по расписанию — после каждого садика с температурой, соплями и прочими «радостями». А она? Ну не может же она сидеть дома! Бюджет, как старая гитара, — одни струны болтаются. Муж её зарабатывает копейки, а сама она свято верит, что все вокруг ей должны — просто за то, что она есть.
Когда я была беременна, терпела. Помогала, но держала племянника подальше — мало ли что. Беременным вообще болеть противопоказано, а детские вирусы — это не шутки. Вовка, между прочим, тот ещё фрукт: капризный, упрямый, на замечания реагирует, как кот на команду «фас». А после родов стало вообще весело: моя Машенька — ручная, как кошка, спит только на мне, отойдёшь — ор. Управляться с двумя? Ха, хорошая шутка! Но Алевтине, видимо, смешно.
— У Вовки температура, а мне больничный не закрывают. Ну выручи, хоть на день! — умоляла она, уже заталкивая ребёнка в прихожую.
Один раз я сдалась. Сама еле на ногах стояла от усталости, но согласилась. И пожалела. День превратился в ад: ребёнок ныл, дочка орала, я кое-кака дотянула до вечера. Алевтина потом буркнула «спасибо» и пообещала, что «больше не повторится». Как же! Повторялось. Раз за разом.
А потом — новый уровень наглости: звонок, открываю дверь — а там Вовка в куртке, с градусником под мышкой, и записка: «Держи до вечера, выручай!». Ни звонка, ни предупреждения. Просто кинула ребёнка, как посылку с «Озон».
В тот раз я взбеленилась. Дозвонилась. Алевтина начала нести околесицу: «Это был форс-мажор! У меня никто не может!» А я? Я что — фея с волшебной палочкой? У меня что, нет своего ребёнка? Своего здоровья? Я не вечный двигатель, я такая же мать, как и она.
После следующего такого «сюрприза» я взяла Вовку и отвезла… к её свёкру. Тот как раз в Москву приехал — внука повидать. Вот пусть и видит.
Алевтина, узнав, завелась, как чайник без воды:
— Ты что устроила?! Ты меня подставила!
— А ты меня не подставила? Говорила, что Вовка здоров, а он еле на ногах стоит!
— У нас проект горит, денег нет, ты ничего не понимаешь! Вам с Вовкой повезло — муж, квартира, помощь! А мы с нуля!
Тут меня прорвало.
— Ты хоть раз подумала, что у меня грудной ребёнок? Что я не обязана нянчить твоего больного сына, рискуя здоровьем дочери? Это твоя ответственность, а не моя!
Я положила трубку. Устала. Всё. Больше я не бесплатная няня и не дежурный педиатр. У меня не детский сад и не больничный изолятор.
Мы с мужем решили: если она ещё раз подкинет Вовку без спроса — вызовем полицию. Да, жёстко. Но по-другому, видимо, она не поймёт: я не её запасной аэродром.
