Тьма и надежда
Иван лежал с закрытыми глазами. Я знала — он не спит. Прошло две недели с тех пор, как его привезли из областной больницы. Но ни разу за эти ночи он не зажёг свет. Лампа на тумбочке стояла, будто ненужный музейный экспонат, рядом с нетронутым ноутбуком. На полу валялись блокнот и карандаш. Чей номер он снова вычеркнул? Сколько осталось из двухсот пятидесяти? Эти цифры и даты я сама диктовала ему год назад перед очередной операцией на позвоночнике — сложной, как приговор.
Воспоминания о тех операциях сжимают горло, кровь стынет в жилах. В детстве Ваня был крепким, весёлым мальчишкой. Гонял во дворе, смеялся, занимался футболом с другом Серёжей. Но однажды на тренировке он рухнул на спину и не смог подняться. «Скорая», больница, три недели неподвижности. Стало легче, но через полгода боль вернулась — такая, что выкручивала суставы. Первая операция, потом вторая. Боль уходила и возвращалась, как безжалостный палач.
После второй операции я осталась с ним в палате. Умолила врачей разрешить ухаживать за сыном. Усталость душила, но облегчение пришло, когда в отделение заглянули студенты-медики. Ване понравилась одна из них — Ольга. Высокий, с тонкими чертами лица, он всё ещё был красив, несмотря на страдания. Оля готова была сутками дежурить у его кровати, выполняя любую просьбу. Но Ваня лишь отмахивался, когда я заговаривала о ней.
— Мам, зачем я ей? — бурчал он. — Это временное увлечение. Она мне нравится, но я не хочу влюбляться. Вернёмся в наш город, и она меня забудет. Мне лишняя боль не нужна.
Он не хотел давать ей номер. Оля выпросила его у меня, взяла и домашний. Они переписывались, созванивались, общались по видеосвязи. Оля обещала приехать к нам. Но потом случилась третья операция. Она не помогла — она сломала его. Ваня потерял возможность ходить, мог стоять лишь несколько минут. В его глазах поселилась пустота, такая глубокая, что у меня сердце сжималось. Я прислушивалась к его дыханию по ночам, пересчитывала таблетки, боясь, что он решится на непоправимое. Весёлый парень стал замкнутым, раздражительным, но, слава Богу, не ожесточился. Я боялась, что он возненавидит мир, людей, их счастье.
Однажды я заглянула в его блокнот. Олин номер был зачёркнут. Значит, и она не ответила на его поздравление. Ваня, как всегда, рассылал сообщения одноклассникам и знакомым, но в ответ — тишина. Он вычёркивал номера, стиснув зубы, чтобы не закричать. В списке осталось несколько имён: Серёжа, Дима, Коля, Таня, Алина, Вера. Дима и Коля — друзья со школы. Девочек я не знала.
А Серёжа — друг с детсада. С трёх лет, с того дня, как их посадили за один столик, они были неразлучны. Школа, стадион, двор — всё вместе. После школы их пути разошлись: Серёжа поступил в университет, а Ваня, став программистом, работал удалённо, когда не лежал в больницах. Начальник, спасибо ему, шёл навстречу.
Серёжа звонил почти каждый день. На каникулах мчался к Ване, рассказывал новости, заставлял делать зарядку, массировал ему ноги, вывозил на прогулки. Сажал в машину, возил на рыбалку, в город, к друзьям, на море. Звонил мне, спрашивал о Ване, его настроении, нужна ли помощь. Ваня отказывался, но Серёжа не слушал.
Серёжа стал успешным бизнесменом, женился на своей однокурснице Насте. Но дружба не угасла. Теперь они путешествовали втроём: Серёжа брал три билета, несмотря на возражения Вани. Были в Турции, на Кипре, в Испании. Серёжа, почти двухметровый, нёс друга на руках от такси до самолёта. Настя болтала рядом, отвлекая Ваню от неловкости и чужих взглядов. Девушки заглядывались на красивого парня, который отводил глаза.
Серёжа и Настя растопили лёд в его сердце. Он ожил, поверил, что снова сможет ходить. Но судьба нанесла новый удар. Ночью вернулась адская боль. «Скорая», санитарный самолёт, областная больница. Унося его на каталке, Ваня слабо улыбнулся:
— Мам, не переживай. Я крепкий, ты знаешь. Только Серёже не говори, ладно?
— Не скажу, — солгала я.
Слёзы душили, сердце молило Бога сохранить сына. Утром ворвался Серёжа, встревоженный:
— Где Ваня? Я чувствую, ему плохо!
Пришлось рассказать. К вечеру он был в больнице, позвонил мне:
— Тёть Лена, говорил с врачами. Операция через три часа. Сказали, сердце у него сильное, всё будет хорошо. Я оплатил всё, не думайте о деньгах. Позвоню после.
Я молилась всем святым, умоляла спасти сына. Серёжа сообщил: операция прошла, но Ване предстояли месяцы реабилитации. Четвёртая операция — тяжёлое испытание.
Серёжа с Настей приезжали к нему, привозили книги, лекарства, ноутбук. Забирали меня с собой, запрещая думать о затратах. Дважды я ехала на автобусе, пока они были в Германии по работе. Но и оттуда Серёжа звонил нам.
ВаНо теперь, глядя на то, как Ваня смеётся и играет с маленьким Ваней на руках у Серёжи, я понимаю — тьма отступила, а надежда победила.
