Горькая исповедь: моя невестка дороже родного сына!
Меня зовут Галина Смирнова, живу в тихом городке Кашин, где золотые купола церквей блестят среди вековых лип. Хочется выговориться, вылить на бумагу то, что годами копилось в душе. Пусть это останется здесь, но станет хоть немного легче.
Всё изменилось, когда на свет появился мой внук Павел. Мой сын, Дмитрий, был в отъезде — работал вахтой в Сибири. Первые дни после роддома я провела с невесткой Ириной, помогая ей с малышом. Она была хрупкой, растерянной, а я будто заново научилась быть матерью — уверенной, нужной. Мы с ней и Пашей стали маленькой семьёй, живущей в тишине и тепле. Но вернулся Дмитрий — и на смену покою пришла буря.
Каждый его жест, каждое прикосновение к Ирине вызывало во мне жгучую досаду. Я находила любые поводы, чтобы он уходил: «Съезди за дровами», «Проверь, что с батареями в подъезде», «Ищи новый чайник — старый уже шумит». И когда его машина скрывалась за поворотом, я чувствовала облегчение, будто в дом возвращался воздух.
Тогда я пекла Ирине её любимые сырники с вареньем и ждала, когда она выйдет с Павликом на руках. В эти мгновения сердце пело — они были как картина, где светились чистота и нежность.
После смерти мужа и выхода на пенсию они стали моей Вселенной. Я забыла про подруг, про соседские посиделки — зачем, если можно провести день с Ириной? Гулять с ней в парке, слушать её смех, пока Паша спит в коляске. Я стирала, готовила, убирала, лишь бы видеть её улыбку — тёплую, как летнее солнце.
Но вечером всё рушилось. Возвращался Дмитрий — и я сжималась внутри. Он копия отца, человека, которого я ненавидела. Тот же голос, та же грубоватая походка, даже манера смеяться сквозь зубы. Когда он обнимал Ирину, мне хотелось крикнуть: «Отойди от неё!» Но я молчала, глотая ком в горле.
Перед сном я ложилась в свою комнату рядом с их спальней и прислушивалась к каждому шороху. Бессонные ночи, тяжёлые мысли… Но утро снова дарило мне их — Ирину и Павлика, и этого хватало, чтобы жить.
Иногда я спрашиваю себя: почему так? Почему сын стал чужим, а невестка — родной? Может, в Ирине я нашла ту дочь, которой мне не хватало? А в Дмитрии — отголосок прошлого, от которого бежала?
Эта тайна гложет меня. Днём я живу ради них, а ночью борюсь с тенью в себе. Никому не признаюсь — назовут безумной. Но хоть здесь, на этих страницах, я могу быть честной. Ирина — мой свет. Дмитрий — тень, что этот свет заслоняет. И как с этим жить — не знаю. Грех ли это? Или просто позднее прозрение? Остаётся только нести этот крест молча…
