Меня зовут Игорь Соколов, живу в старом Вологде, где серые пятиэтажки соседствуют с купеческими особняками. Никогда не любил свою жену Наталью и не стеснялся ей об этом говорить. Хотя она вовсе не виновата — жили мы, в общем-то, неплохо.
Она была примерной хозяйкой: пироги пекла, квартиру содержала в идеальном порядке, а на улице мужики так и заглядывались. Друзья частенько говорили: «Ну где ты такую откопал, счастливчик?» А я и сам не понимал — ну что она во мне нашла? Обычный работяга, не первой свежести, а она смотрела на меня, будто я ей весь мир под ноги постелил.
Но её любовь меня душила. Как тот тесный свитер, который бабушка связала — вроде бы тёплый, но шею сдавливает. А хуже всего была мысль: если уйду, её кто-нибудь увезёт на белом мерседесе. Кто-то богаче, умнее, терпеливее. И тогда во мне вскипала какая-то дикая злость — моя, даже если мне не нужна.
«Завтра поставлю точку», — решил я лёжа под одеялом. Наутро, глотая остывший чай, сказал: «Наташа, садись, надо поговорить». Она улыбнулась: «О чём, мой ненаглядный?» — «Вот представь, мы развелись. Я ушёл. И как?» Она рассмеялась: «Что ты несёшь, что за бред?» — «Представь!» — буркнул я. — «Ну ладно, представила. И что дальше?» — «А скажи честно: найдёшь себе другого?» Она замолчала. Потом тихо ответила: «Нет, Игорь. Кто меня такую возьмёт?»
«Обещаешь?» — вырвалось у меня. Она кивнула. А я вдруг растерялся: «Но… куда мне идти-то?» — «Разве у тебя нет вариантов?» — удивилась Наташа. — «Ну… нет. Выходит, придётся пока здесь пожить». Она вздохнула: «Не переживай, после развода разменяем квартиру». — «Серьёзно? А почему ты так… помогаешь?» — «Потому что люблю. А если любишь — не держишь за шкирку», — сказала она, и в её глазах мелькнуло что-то неуловимое.
Прошло полгода. Мы развелись. А потом выяснилось, что Наталья мне нагло соврала — уже встречается с каким-то стоматологом, а бабушкину «двушку» и не думала делить. Я остался в съёмной комнатёнке, размышляя о её словах: «Кто меня такую возьмёт?» Взяли, оказывается. Да ещё как!
Теперь сижу, курю на подоконце и думаю: кто тут больше дурак — я, который верил, или она, которая так мастерски притворялась? Друзья хором твердят: «Сам виноват, нужно было ценить». И ведь правы. Не любил, но и отпускать не хотел — жадный до чужой души, как собака до кости. А она просто переиграла меня.
Теперь в тишине этой конуры я наконец понял: одиночество — не когда тебя бросили. А когда сам не смог никого согреть.
