Мой сын развёлся с первой женой пять лет назад. Он ей изменял, когда их двойняшкам было всего несколько месяцев. Я так и не приняла его новую избранницу и до сих пор не могу этого простить.
Никогда не думала, что мой сын окажется предателем своей семьи. Тогда ему было лишь тридцать три. Он был женат на Светлане — доброй, мягкой, терпеливой женщине, с которой прожил почти десять лет. У них росли двойняшки, которым не исполнилось и года, когда я заметила, что сын редко бывает дома. Задерживался после работы, был рассеянным, избегал разговоров — отдалялся не только от жены, но и от детей.
Правда открылась быстро: у него появилась молодая любовница. Пока Света ночами вставала к младенцам, стирала пелёнки, варила каши, мой сын — мой единственный сын — вёл двойную жизнь. Когда его пассия поставила ультиматум — либо развод, либо она уйдёт — он даже не задумался. Бросил жену с двумя грудными детьми. Просто ушёл.
Света осталась одна. До сих пор помню, как она стояла у меня на пороге, держа на руках двух малышей, с синяками под глазами, не в силах вымолвить ни слова. Сердце сжималось. Не могла поверить, что воспитала человека, способного на такое. Тут же сказала сыну: не смей приводить ко мне эту девчонку. Не думай, что счастье можно построить на чужом горе.
Но он не послушал. Год спустя сделал предложение Алине. На свадьбу я не пошла. Было стыдно. Прятала глаза от соседей, избегала разговоров. А он, мой сын, улыбался на фотографиях, будто ничего не случилось.
Теперь Андрей и Алина снимают квартиру, растят общего ребёнка. Да, формально он мой внук… но я не чувствую этой связи. Все мои настоящие внуки живут со Светой. Вижу, как она из последних сил тянет всё одна. Прихожу помочь — приношу продукты, сижу с детьми, чтобы она могла отдохнуть. Она зовёт меня второй мамой. А мне больно смотреть, как женщина, отдавшая столько любви, оказалась никому не нужной.
Света не хочет новых отношений. Я пыталась уговаривать — она молода, красива, добра… но боль до сих пор живёт в ней. А я просто стараюсь быть рядом. Вместе отмечаем Рождество, Новый год. Дети смеются, обнимают меня. В тот раз Андрея тоже звали — но он отказался, потому что я не разрешила привести Алину. И знаете, не жалею. Не могу сидеть за одним столом с той, кто разрушила семью.
Самое страшное — он даже не позвонил. Ни мне, ни детям. Будто его и нет. А ведь я носила его под сердцем, растила, любила. И потеряла не тогда, когда он умрёт, а в тот день, когда предал.
Иногда родные говорят: «Он всё понял, хочет вернуться». А я думаю: если бы Алина его не бросила, вернулся бы? Или жил бы дальше, как жил? Почему я должна всё простить? Почему должна слушать его оправдания про усталость и растерянность?
Так нельзя. Возможно, я бы и простила… если бы он пришёл с раскаянием. Но его молчание доказывает, что вины он не чувствует. А я не могу смотреть на него, не вспоминая, как Света рыдала у меня на руках. Как двойняшки спрашивали, где папа. Как я слышала её ночные слёзы за стеной. Он не просто ошибся. Он сломал три жизни. Возможно, навсегда.
Не знаю, изменится ли что-то. Может, когда-нибудь Андрей поймёт. Захочет вернуть хотя бы каплю доверия. Но сейчас он для меня чужой. Я не злюсь. Но больше не вижу в нём сына.
**Жизнь учит: предательство никогда не проходит бесследно. Разрушенное доверие — как разбитая ваза: можно собрать осколки, но трещины останутся навсегда.**
