Был серый, унылый день, когда небо давило на землю, словно тяжёлая крышка. Воздух был густым, даже птицы не пели лень, наверное.
Анна, молодая горничная в доме Волковых, только что закончила подметать мраморные ступени у входа. Усадьба для неё была местом работы и строгих правил. Она жила тут как тень: всегда в движении, всегда тихо, всегда в стороне. Руки покраснели от холода, фартук ещё в пыли, но сердце оставалось мягким. Упрямо добрым.
Когда она наклонилась вытряхнуть коврик, её взгляд упал на что-то у ворот. Там стоял мальчик. Маленький, худой, босой. Грязные коленки, узкие плечи, пустой взгляд. Он ничего не говорил, просто смотрел сквозь кованые решетки на тёплый дом за её спиной.
Анна замерла. Сердце сжалось. Мысли пронеслись вихрем: «А вдруг кто-то заметит? А вдравший дворецкий пожалуется? А вдруг хозяин узнает?»
Но у ворот стоял ребёнок, в глазах у которого застыл голод.
Она быстро оглянулась. Дворецкий исчез, охранники ушли на перекур, а господин Волков обычно возвращался глубокой ночью.
Анна решилась. Открыла калитку и прошептала:
Только ненадолго
Через пару минут мальчик сидел на кухне. Его худенькие руки сжимали миску горячей каши и кусок хлеба. Он ел так жадно, будто боялся, что еда исчезнет, если моргнёт. Анна стояла у плиты, наблюдала. И молилась, чтобы никто не вошёл.
Но дверь открылась.
Господин Волков вернулся раньше времени.
Он снял пальто, ослабил шарф, и тут услышал стук ложки о фарфор. Внезапно он увидел босого мальчишку за своим столом. А рядом бледную Анну, сжимающую крестик на груди.
Барин, я я могу объяснить прошептала она дрожащим голосом.
Но он ничего не сказал. Только посмотрел.
А то, что случилось дальше, изменило их жизни навсегда.
Анна застыла на месте, ожидая крика, гнева, приказа выгнать её вместе с мальчишкой. Но Яков Волков, миллиардер, хозяин этой роскошной усадьбы, не произнёс ни слова. Он подошёл ближе, взглянул на ребёнка и неожиданно снял с запястья часы, положив их на стол.
Ешь, тихо сказал он. Поговорим потом.
Анна не верила своим ушам. Его голос обычно звучал холодно и властно, но сейчас в нём было что-то другое.
Мальчик поднял глаза. Зрачки расширились от страха, но он продолжал есть. Анна осторожно положила руку ему на плечо.
Барин, это не то, что вы думаете начала она.
Я ничего не думаю, перебил он. Я слушаю.
Анна глубоко вдохнула.
Я нашла его у ворот. Он был босой, голодный Я не смогла пройти мимо.
Она ждала осуждения. Но Яков сел напротив мальчика и долго смотрел на него. Потом неожиданно спросил:
Как тебя зовут?
Ребёнок замер, сжал ложку, будто готовый схватить еду и бежать.
Артём, еле слышно пробормотал он.
Яков кивнул.
Где твои родители?
Мальчик опустил голову. Анна почувствовала, как сердце сжимается от жалости. Она поспешила вмешаться:
Он, наверное, ещё не готов говорить.
Но Артём всё же ответил:
Мамы нет. А папа он пьёт. Я ушёл.
Тишина, последовавшая за этими словами, была тяжелее любых объяснений.
Анна ожидала, что Волков вызовет полицию или прикажет связаться с опекой. Но он просто отодвинул миску и сказал:
Пойдём.
Куда? Анна не понимала.
Ко мне. У меня есть кое-что для него.
Она удивлённо посмотрела на хозяина. Волков редко позволял кому-то заходить в свои покои. Даже прислуга входила только с его разрешения.
Но он взял мальчика за руку и повёл наверх.
В гардеробной Яков достал свитер и спортивные штаны.
Они великоваты, но сойдут, сказал он, протягивая одежду Артёму.
Мальчик молча надел их. Действительно, было просторно, но тепло разлилось по плечам. Впервые за этот вечер он почти улыбнулся.
Анна стояла в дверях, поражённая.
Барин, я я не ожидала от вас такого
Думаешь, у меня нет сердца? вдруг резко спросил он.
Анна покраснела.
Простите, я не то хотела сказать
Волков вздохнул и устало провёл рукой по лицу.
Я когда-то сам сидел голодный, маленький, на ступеньках чужого дома. Ждал, чтобы кто-то заметил. Никто не заметил.
Анна замерла. Это был первый раз, когда он хоть что-то рассказал о своём прошлом.
Поэтому вы такой жёсткий? осторожно спросила она.
Поэтому я стал тем, кто я есть, холодно ответил он. Но глаза говорили другое.
Той ночью мальчик уснул в гостевой комнате. Анна сидела с ним, пока он не заснул, потом вернулась на кухню.
Яков ждал её.
Ты рисковала работой, впустив его, сказал он.
Знаю, ответила она. Но не могла поступить иначе.
Почему?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
Потому что когда-то у меня тоже не было никого, кто налил бы мне миску супа.
Волков долго молчал. Потом тихо сказал:
Ладно. Пока оставим его здесь.
Анна не верила своим ушам.
Что? Вы серьёзно?
Завтра займусь бумагами. Если он не захочет возвращаться домой, найдём выход.
Анна почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Она опустила голову, чтобы он не видел.
Дни, что последовали за этим, изменили весь дом.
Мальчик оживал на глазах. Он помогал Анне на кухне, иногда даже улыбался, и даже дворецкий обычно строгий и чопорный стал мягче, глядя, как ребёнок старается.
А Волков неожиданно стал возвращаться домой раньше.
Иногда он садился с ними за стол. Иногда спрашивал Артёма про школу, про то, что ему нравится. И впервые за долгое время в доме зазвучал детский смех.
Но однажды вечером к усадьбе пришёл мужчина. Высокий, с потрёпанным лицом, от одежды разило перегаром. Он сказал:
Он мой сын. Отдайте его.
Артём побледнел и спрятался за спину Анны.
Сам сбежал, пробурчал мужчина. Но он всё равно мой.
Анна хотела возразить, но первым заговорил Яков.
Твой ребёнок пришёл сюда босой и голодный. И если ты хочешь его забрать, тихо продолжил Яков, ты должен сначала обуть его, накормить и пообещать, что больше этого не будет.
Мужчина сжал кулаки, но не сказал ни слова. Потом повернулся и ушёл, не оглядываясь.
Через неделю Яков подал документы на опеку.
Анна осталась работать в доме уже не как прислуга, а как хозяйка, хотя ни один документ этого не подтверждал.
А в один весенний день, когда небо впервые стало синим, а за окнами зацвела сирень, Артём впервые назвал Якова отцом.
Никто не плакал. Но все почувствовали, как что-то давно замёрзшее внутри дома наконец оттаяло.
