В те давние времена, когда ещё живы были старые устои, а фамильные драмы разыгрывались не на экранах, а в гостиных, случилась эта история.
«Раз уж вы так уверены, что я ветреная, сказала она, то скажите всем собравшимся, с кем именно вы нагуляли своего сына! Ведь вы сами мне проболтались!»
Голос Дмитрия дрожал, почти умолял. Он стоял посреди комнаты, уже облачённый в парадный костюм, и нервно поправлял безупречно завязанный галстук. Анфиса не обернулась. Она смотрела в большое зеркало, медленно и тщательно подводя губы тёмно-вишнёвой помадой. Бордовый шёлк платья облегал её фигуру, оставляя мало для воображения, но при этом выглядел строго и благородно. Это был наряд женщины, знающей себе цену. Наряд для битвы.
Что с ним не так, Митя? её голос был ровным, без дрожи. Именно это спокойствие пугало мужа больше всего. Он привык к её вспышкам, к ссорам, после которых можно было обняться и сделать вид, что всё в порядке. Но эта ледяная тишина была чем-то новым и чужим.
Ну ты же знаешь маму. Она может счесть его слишком вызывающим, он подобрал слово, которое не звучало бы как обвинение.
Анфиса закончила с помадой, отложила её и медленно повернулась. На губах лёгкая, холодная улыбка.
Твоя мама сочтёт вызывающим даже платок, если он будет на мне. Или ты забыл её разговор с тётей Валей? Когда она шептала, будто я «кручу хвостом» перед соседом-стариком? Перед дедом Степаном, которому за восемьдесят и который едва отличает меня от почтальонки?
Дмитрий вздрогнул. Он помнил тот разговор. Стоял в коридоре, делая вид, что ищет ключи, а мать на кухне вела свою ядовитую беседу. Тогда он просто ушёл, а вечером сказал Анфисе, что ей надо быть выше этого.
Физа, прошу, не начинай. Сегодня её юбилей. Пятьдесят пять. Давай просто проведём вечер спокойно. Ради меня.
«Быть выше». Эти слова звучали последние два года. Не обращать внимания, когда свекровь при гостях насмехается над её стряпнёй. Не реагировать, когда на годовщину свадьбы дарит книгу «Как сохранить семью». Молчать, когда та распускает сплетни среди родни. Анфиса терпела. Ради него. Ради Димы, который каждый раз смотрел на неё виноватыми глазами, разрываясь между матерью и женой.
Но что-то переломилось. Может, месяц назад. Может, сегодня утром, когда она выбирала это платье. Она посмотрела в зеркало и поняла больше не может.
Хорошо, сказала она неожиданно мягко. Дмитрий облегчённо выдохнул. Я не стану ничего замечать. Буду милой. Улыбнусь твоим тёткам, которые считают меня гулящей. Поцелую твою маму и пожелаю ей здоровья.
Она подошла ближе, поправила лацкан его пиджака. Он хотел обнять её, но её тело было напряжённым, как тетива.
Спасибо, прошептал он. Я знал, что ты поймёшь.
Анфиса подняла на него глаза. В них не было ни тепла, ни любви. Только холодный расчёт.
Я даже тост скажу. Красивый. За семью. За честность.
Она взяла сумочку, и в воздухе повис аромат её духов. Дмитрий улыбнулся, не уловив подвоха. Он не знал, что Анфиса идёт не мириться она идёт на казнь. И не собирается быть жертвой.
Ресторан, выбранный Тамарой Григорьевной, сверкал позолотой и тяжёлыми шторами. Воздух гудел от смеха, запахов дорогих блюд и духов. Анфисе было душно.
Родня подходила к столу, вручала букеты, говорила напыщенные слова. Дима сиял, принимая поздравления, будто это его праздник. Анфиса же была лишь красивым фоном.
Тётя Валя бросила на неё неодобрительный взгляд. Жена двоюродного брата Дмитрия придвинулась к своему мужу, будто защищая его. Яд, который годами вливала свекровь, сделал своё дело.
После третьего блюда тамада призвал к тишине.
Слово предоставляется нашей юбилярше!
Тамара Григорьевна поднялась в блестящем платье цвета шампанского.
Дорогие мои! её голос звучал, как у артистки. Семья это наша крепость. А её фундамент честность и верность!
Она посмотрела на Анфису.
Женщины опора семьи. И я поднимаю бокал за нерушимые устои!
Аплодисменты были сдержанными. Тост слишком походил на намёк.
А теперь слово невестке! объявил тамада.
Все взгляды устремились на Анфису. Она встала, взяла бокал. Улыбка на её губах была мягкой, но в глазах сталь.
Дорогая Тамара Григорьевна, начала она, спасибо вам за заботу о репутации нашей семьи. Редко встретишь человека, так искренне переживающего за невестку.
В зале повисло недоумение.
Вы говорили о честности, голос её зазвучал твёрже. И я хочу выпить за неё. За ту самую, о которой вы так любите говорить за моей спиной.
Пауза.
Раз уж вы так уверены, что я гулящая, то скажите всем с кем именно вы нагуляли своего сына? Ведь вы сами мне проболтались, что он не от вашего мужа!
Зал замер. Лицо Тамары Григорьевны побелело. Дмитрий остолбенел.
В отличие от вас, добавила Анфиса, я своему мужу верна.
Тамара Григорьевна вскрикнула и рванулась к ней, но родня удержала её.
Дмитрий схватил Анфису за руку и потащил к выходу.
Дорога домой прошла в молчании.
Ты довольна? спросил он наконец, не глядя на неё.
Спроси у своей матери. И у себя.
Ты уничтожила её. И меня.
Я просто включила свет. Вам не понравилось, что увидели.
Он долго смотрел на неё, словно пытаясь узнать ту, на которой женился.
Я не смогу быть твоим мужем.
Я и не прошу, ответила она.
Они разошлись.
Через неделю пришла Тамара Григорьевна.
Ты довольна? выдохнула она.
Анфиса достала телефон и включила запись пьяные признания свекрови.
Это моя страховка. Если вы или ваши родные троните меня все услыша
