Мой муж оставил меня с ребёнком в своём старом, полуразрушенном домишке. Он и не подозревал, что под этим домом спрятана потайная комната, полная золота.

Ты действительно считаешь, что здесь можно жить с ребёнком? мой взгляд скользнул по покосившимся стенам дома, которые, казалось, держались только чудом да ржавыми гвоздями.

Оль, не будь драматичной. Я оставляю тебе весь дом с участком, хотя мог бы просто выставить тебя на улицу, равнодушно бросил Виктор, швырнув последний мешок на скрипящее крыльцо.

В его тоне чувствовалось раздражение человека, которого заставили выполнять неприятную формальность.

Я молча смотрела на бумаги в руках. Этот старый дом на краю деревни, который Виктор унаследовал от деда, вспомнился ему только теперь, когда он решил избавиться от нас. Десять лет брака закончились не слезами и объяснениями, а деловым предложением «уступкой», как он это назвал.

Миша, мой девятилетний сын, стоял рядом, сжимая потрёпанного плюшевого медведя единственную игрушку, которую успел схватить, когда отец объявил о нашем переезде. В его глазах застыло недоумение ребёнка, чей мир внезапно перевернулся без единого объяснения.

Подпиши здесь, Виктор протянул мне ручку с тем же выражением, с каким заказывал счёт в ресторане. Никаких алиментов, никаких претензий. Дом полностью твой.

Я подписала документы не потому что считала это справедливым, а потому что городская квартира принадлежала его родителям, и по закону я не имела на неё прав. Выбора не было. Да и алименты всё равно были бы копеечными.

Удачи на новом месте, бросил он через плечо, садясь в машину. Миша дёрнулся, словно хотел что-то сказать отцу, но Виктор уже захлопнул дверь.

Всё будет хорошо, мам, произнёс Миша, когда машина исчезла за горизонтом, оставляя за собой шлейф пыли. Мы справимся.

Дом встретил нас скрипучими половицами, запахом сырости и паутиной в углах. Щели в полу пропускали холод, а оконные рамы рассохлись до состояния щепок. Миша сжал мою руку, и я поняла пути назад нет.

Первый месяц стал настоящей проверкой на выживание. Я продолжала работать удалённо дизайнером, но интернет постоянно пропадал, а сроки никто не отменял. Миша начал ходить в местную школу, добираясь на старом велосипеде, купленном у соседей.

Я научилась латать дыры в крыше, менять проводку и укреплять прогнившие полы. Конечно, поначалу мне помогал нанятый на последние сбережения мастер. Мои руки, когда-то ухоженные, с идеальным маникюром, покрылись мозолями. Но каждый вечер, когда Миша засыпал, я выходила на крыльцо и смотрела на звёзды, которые здесь казались невероятно близкими.

Не падай духом, девка, как-то сказала мне Нина Петровна, оставив меня в слезах после очередной протечки. Земля сильных любит. А я вижу, ты сильная.

В её словах была странная мудрость, которую я начала понимать, наблюдая, как меняется Миша. Он стал крепче, чаще смеялся, в его глазах появился внутренний свет. Он подружился с местными ребятами, с восторгом рассказывая о лягушках в пруду и о том, как помогает соседу Андрею кормить кур.

Прошёл почти год. Дом потихоньку преображался: я перекрасила стены, с помощью соседа-строителя Семёна перекрыла крышу (денег на рабочих уже не было), разбила небольшой огород. Жизнь налаживалась, хоть и оставалась трудной.

В тот день лил сильный дождь. Миша уехал с классом на экскурсию в райцентр, и я наконец решила разобрать подвал. Мечтала устроить там мастерскую начать делать сувениры для редких туристов, проезжающих через деревню.

Спускаясь по скрипучей лестнице, я и представить не могла, что этот холодный и промозглый день навсегда изменит нашу жизнь.

Подвал оказался больше, чем я думала. Луч фонарика выхватывал старые полки, заваленные хламом, пыльные коробки и банки. Запах сырой земли смешивался с ароматом гниющего дерева. Я принялась за работу, разбирая и выбрасывая ненужное, освобождая место для будущей мастерской.

Когда я отодвинула тяжёлый комод, на стене обнаружилась неприметная дверца. Её почти не было видно она была покрашена в тот же цвет, что и стена, без выступающих петель. Любопытство взяло верх, и я дёрнула за ржавую ручку. Дверь со скрипом поддалась.

За ней оказался узкий проход, ведущий в крохотную комнату. Направив внутрь фонарик, я увидела большой деревянный сундук, окованный потемневшим металлом.

Что за тайник? прошептала я, опускаясь на колени перед сундуком.

Замок давно сдался. С трудом подняв тяжёлую крышку, я замерла от изумления луч фонарика отразился в жёлтом металле. Монеты. Сотни золотых монет. Старинные украшения. Массивные слитки.

Сердце забилось так сильно, что я едва не потеряла равновесие. Пальцы дрожали, когда я взяла одну из монет. Она была неожиданно тяжёлой и холодной. Поднеся ближе к свету, я разглядела тонко выгравированный профиль императора, словно вырезанного из другого времени.

Господи, да не может быть прошептала я, чувствуя, как немеют кончики пальцев. Голова закружилась, будто я выпила стакан крепкого вина. Это настоящее?

На мгновение мне показалось, что Виктор мог знать о кладе. Но нет, невозможно. Он никогда бы не передал дом, если бы подозревал о его существовании.

Дрожа, я закрыла сундук, прикрыла его старой тряпкой и поднялась наверх. Сердце колотилось так, что дышать было трудно.

Трижды проверив, заперта ли входная дверь, я набрала номер Инны своей подруги по институту, теперь работавшей юристом по имущественным спорам.

Инна, ты не поверишь, выпалила я, даже не поздоровавшись. Мне срочно нужна твоя помощь. Можешь приехать на выходных?

Оль? Что случилось? Ты в порядке? её голос дрожал от беспокойства.

Да, просто я запнулась, не зная, как объяснить ситуацию по телефону. Пожалуйста, приезжай. Это важно.

Два дня я бродила по дому, как призрак. Вздрагивала от каждого звука, постоянно проверяла замки. Миша с тревогой наблюдал за мной.

Мам,