Я, Пётр Соколов, помню, как моя сестра Злата стояла посреди заросшего двора, по пояс в репейнике и крапиве, и всматривалась в покосившуюся избушку с облупившейся табличкой: «д. Белово, ул. Луговая, 1». Воздух пах болотом, мокрым деревом и старыми воспоминаниями.
В детстве каждый летний отпуск она проводила у бабушки Аграфены старой женщины с серебряной косой и громовым голосом. Бабушка пекла морошковые пироги, варила травяной чай, умела толковать сны и шептать от бородавок. «Здесь живут лесные духи, говорила она. Но только к добрым они не подойдут». Злата тогда верила каждому её слову.
Сейчас ей тридцать один, и она вновь вернулась в Белово после десяти лет с Григорием, который бросил её ради молодой фитнестренерши, и после работы в офисе, выжимающей её, как губку. Злата поняла, что если сейчас не свернуть, будет слишком поздно. И она свернула прямо на просёлочную дорогу.
Дом достался от бабушки. Мать хотела продать его за копейки соседуохотнику, но Злата отказалась. «Само разберусь», сказала она. «Опять чудишь», бросила мать.
В первый день Злата просто мыла полы. С деревянных досок стекала чернозелёная грязь, будто десятилетия усталости уходили в ведро. Потом отдраила печку, смахнула пыль с икон, прогнала мышей. Ночью она уснула, укутавшись в старое бабушкино одеяло. Снится ей дом тёплый, живой. Как будто бабушка прижала её к себе и прошептала: «Не бойся. Здесь твой корень».
На третьей неделе в Белово приехала делегация: мать, тётка Зоя и двоюродный брат Ваня.
Мы тут подумали, начала мать, оглядывая крыльцо с выражением отвращения. Раз бабушка одна, значит, и дом надо делить.
Ага, поддакнул Ваня, ковыряя носок ботинка. Тут можно охотничью базу построить. Я уже приценился.
Злата вытерла руки о фартук и вышла на крыльцо.
Добро пожаловать. Базы тут не будет. Дом бабушка оформила на меня при жизни, завещание у нотариуса.
Злата, не горячись! повысила голос тётка. Ты же одна, а Ваня семьянин! Ему нужнее!
У Вани, если не ошибаюсь, три кредита и алименты. Это его проблемы. А дом мой. И точка.
Посмотри на неё! вскипела мать. Живёт тут как ведьма болотная, а на семью руку поднимает!
Руку поднимает это вы, когда в детстве оттаскали меня за пирог без спроса, сухо бросила Злата. А теперь, если не трудно, покиньте мою территорию.
Родственники ушли, громко топая. Ваня, уезжая, нарочно задел калитку бампером.
В ту же ночь, когда Злата собралась спать, под полом поскрипело, потом ещё раз, будто ктото ходил в подполье. Она спустилась с фонариком. Щель между досками в кладовой была слишком широкой, и свет выхватил блестящий предмет. Злата отодвинула половицу под ней оказался ящик, завернутый в клейкую плёнку.
В ящике связка писем бабушки. Некоторые адресованы ей, Злате.
«Если ты читаешь это значит, решила остаться. Я знала, что ты вернёшься. Здесь твоя сила. Помни: в этом доме твои корни, твоя кровь и твоя правда. Тебе хватит мужества быть собой. Только не бойся ни людей, ни болота. Люди страшнее».
Письма были как дневник. Бабушка писала о снах, о духах, приходящих к ней, о семье, которую терпела ради мира, но не любила. И о девушке по имени Полина, с которой жила в сороковых. «Мы называли себя сёстрами. Тогда иначе нельзя было». Злата зачиталась, сердце дрогнуло. Неужели бабушка
Через неделю в деревню приехала бригада рабочих: женщина со синими волосами по имени Кира, грузный мужчина в шортах и два
