С тех пор, как я теперь оглядываюсь назад, те события кажутся отголоском далёкого, почти сказочного времени в нашей московской квартире на Тверской. Я помню, как после родов в палату ворвалась мать моего мужа, старушка Галина Петровна, и начала бросать на меня клеймения, будто бы я предала её сына. Я уже не могла сдержаться и сделала то, о чём теперь лишь жалею
Отношения с Галиной Петровной с самого начала были натянутыми. Она открыто заявляла, что я «не под стать» её сыну, Алексей. Постоянно подмечала, как я готовлю, как убираю, как одеваюсь. Её любимым занятием становилось сравнивать меня с прежней возлюбленной Алексея, говорила: «Вот она умела вести хозяйство, а ты». Порой она звонила мужу на работу и жаловалась, что я «слишком холодна» по отношению к его родственникам.
Когда я узнала, что жду ребёнка, всё стало только хуже. Вместо радости о будущей внучке, Галина Петровна устроила целую проверку. Она буквально допрашивала Алексея, уверяя его, что ребёнок мог быть от когото другого. На семейных обедах она намекала, что срок беременности «подозрительно не совпадает», шутя, что наш малыш наверняка унаследует черты соседа. Эти слова ранили меня до глубины души, но я терпела ради мужа и будущей дочери.
И вот настал тот долгожданный день, когда я родила. На свет появилась крошкадевочка, названная нами Василисой. Я лежала в палате, измотана, но счастлива. Алексей был рядом первые часы, потом отправился за вещами. Я верила, что рождение Василисы растопит сердце свекрови
Но дверь палаты распахнулась, и на пороге стояла Галина Петровна. Никакой улыбки, ни цветка, ни простого «поздравляю». С первых слов она начала атаку:
Я знала! произнесла она с странным торжеством. Этот ребёнок не от моего сына!
Я попыталась возразить спокойно:
О чём вы говорите? Посмотрите на неё, у неё даже нос как у отца.
Галина Петровна презрительно фыркнула:
Нос? Ты смеёшься? У чужого мужика может быть такой же нос! Ты лживая, подлая женщина! Ты разрушила нашу семью, ты украла у моего сына жизнь!
Я сжалась, прижимая Василису к себе, но она не смолкла, а лишь повысила голос:
Посмотри на себя! Ты считаешь себя матерью? Ты даже вид приличной невесты не умеешь держать. Грязная, сальная, с мешками под глазами! А это кивнула на ребёнка, это выродок, который вырастет таким же лицемерным, как ты!
Когда оскорбления дошли до моей крошки, я больше не смогла удержаться. С болью в груди я поднялась с кровати, несмотря на послеродовую слабость, нажала кнопку вызова медсестры и, держась за Василису, твёрдо сказала:
Уберите эту женщину из моей палаты и больше не пускайте её сюда.
Как только дверь за ней захлопнулась, я сразу позвонила Алексею и рассказала всё, что произошло. С того момента я приняла окончательное решение: этой «бабушки» в жизни моей дочери не будет.
Сейчас Василисе исполнился год, и она ни разу не видела свою бабушку, и никогда её не увидит, хотя Галина Петровна умоляет простить её и разрешить встречи с внучкой. Мне безразлично, что она чувствует или думает. Я помню каждое слово, как будто оно вырезано в сердце, и знаю, что сделала правильно.
