Ольга уже который раз выходила из чужой квартиры с ощущением, будто её предали. Хотя, если быть точнее, это она приходила — варить борщ, менять постельное бельё, гладить рубашки и слушать, как «жена совсем не понимает», «дома как в казарме», «клининг берёт дорого» и «у меня стресс, Ольга, вы даже не представляете». Она представляла.
Ольга работала в сервисе домашних услуг. Называла себя «помощницей на час». Работа была временной…
По образованию она была бухгалтером, но предприятие, где она трудилась, закрылось. Новое место найти не получалось: хорошие вакансии давно разобрали, а на низкооплачиваемые идти она не хотела. Да и честно говоря, устала от всего… Нужна была передышка. Поэтому «помощница на час» казалась временным решением, пока не подвернётся что-то достойное.
Родители её выбор не одобряли. Считали, что лучше сидеть в офисе хоть за копейки, но «при людях» и с ощущением стабильности, чем заниматься «грязной работой» и терять лицо. Они смотрели на Ольгу и не понимали. Дочь с высшим образованием таскает чужие пакеты с продуктами, моет плиты в незнакомых квартирах, ходит по подозрительным адресам. Им было стыдно. Не за неё, а за то, что скажут соседи.
— Вернись в бухгалтерию, — твердил отец. — Ты же умная. Зачем тебе эта… грязь?
— Наверное, развод тебя сломал, — однажды тихо сказала мать.
Они не понимали, что для Ольги это был не столько заработок, сколько попытка не сойти с ума. Перевести дух. Почувствовать себя хоть кому-то нужной. Но мать в чём-то была права. Развод действительно ударил по ней так, что она выбрала эту странную работу.
Клиентов у Ольги было немного. Сегодня их было трое. Один попросил просто посидеть на кухне, чтобы «не так одиноко». Другой оставил ключи и записку: «Постирайте бельё, развесьте, покормите кота, если хотите — оставайтесь на ночь. Деньги на столе». Она не осталась. Третий заказал ужин «как в детстве», дал старую тетрадь с рецептами, а за столом расплакался. Потом попытался поцеловать её в щёку. Ольга уклонилась. Молча вытерла стол, помыла посуду, надела пальто и ушла.
Возвращаясь домой, Ольга шла по подъезду, где пахло сыростью. Соседка сверху снова орала на сына через дверь, где-то лаяла собака. В квартире было тихо. Мужские тапочки стояли у порога… Он уехал к родителям ещё полгода назад, но обувь не забрал.
Ольга разулась, поставила чайник и села у окна. Иногда ей казалось, что её жизнь в последнее время какая-то ненастоящая. Что вся эта «помощница на час» не работа, а наказание, которое она сама себе придумала. За что — непонятно. Но она честно отбывала срок. Каждый день приходила, слушала, убирала, готовила, стирала, разливала суп. Не задавала лишних вопросов и не раскрывала душу. Её часто спрашивали:
— Почему вы этим занимаетесь?
Она обычно улыбалась. Наклоняла голову, как учили на курсах, и говорила:
— Давайте я лучше протрю пыль в гостиной.
Она не врала. Но и правды не говорила. Правда для неё была как кипящее масло: шипит, брызжет, оставляет ожоги.
Муж ушёл сам. Не без причины. Сказал, что даёт ей время всё обдумать. Обдумывать тут было нечего. Ольга не собиралась делить постель с изменником. Хотя, как уверял её Игорь, никакой измены не было. Просто невинный флирт.
Попался он просто. Однажды утром, спеша на работу, Ольга случайно схватила не свой телефон, а его. Устройства были одинаковые, даже чехлы они выбирали вместе. Уже в офисе, когда она привычно взяла телефон, экран засветился сообщениями… Слишком личными, слишком многочисленными, чтобы быть случайными.
Она сжала телефон. Правда о её «счастливой» жизни вылезла наружу. Одна маленькая ошибка, сделанная в спешке, перевернула всё.
Дома Ольга не устроила скандала. Решила поговорить спокойно. Задала только один вопрос:
— Это что?
— Ничего не значит, — начал Игорь. — Просто переписка. Мне не хватало внимания, тепла. Ты вечно уставшая, занятая… То работа, то домашние хлопоты. Я даже не заметил, как втянулся. Но, Оль, я никогда не переступал черту. Просто слова. Общаться с женщиной, смотреть на её фото, пусть и откровенные, — разве это измена?
Он наклонился ближе, голос стал тише, почти шёпотом:
— Если бы люди расходились из-за сообщений и фоток, в мире не осталось бы ни одной семьи. Все флиртуют, так или иначе. Это ерунда. Пустяки.
Он замолчал, потом добавил:
— Конечно, теперь я понимаю, что тебе было неприятно. Прости. Я больше не буду. Оль…
Она кивнула. Спокойно. Почти ласково.
— Поняла.
Он выпрямился, будто сбросил груз.
— То есть… всё нормально? Всё как было?
Ольга встала, поправила рукав кофты.
— Для тебя — да. Для меня… Я пойду дальше. Но уже без тебя.
Он не сразу осознал.
— То есть ты решила… вот так? Из-за пары сообщений и фото? Люди и не такое прощают.
— Люди, может, и прощают, — сказала она, — но я — не люди. Мне хватило того, что я прочла.
Он попытался взять её за руку, но она отстранилась.
— Не надо. Я не злюсь. Даже не обижаюсь. Просто не хочу жить с человеком, который ищет тепла на стороне, пока я пашу на наш дом.
Он нервно усмехнулся.
— Ты всегда всё делаешь слишком правильно. Холодно. Рационально. Даже сейчас. Ни истерик, ни «останься». Прямо как бухгалтер.
Ольга чуть улыбнулась.
— Именно. Я бухгалтер. В нашем браке дебет с кредитом не сошёлся.
Она не кричала. Не плакала. Даже не сказала «уходи» — просто развернулась и ушла в ванную, плеснула в лицо ледяной водой. Долго сидела на краю ванны, пытаясь осознать произошедшее. Так закончился её брак. Тихо. Без сцен. Снаружи — тишина. Внутри — обвал.
Через неделю после разговора её вызвали в офис и сообщили, что компания закрывается. Конец. Ольга знала об этом — она же работала с документами. Но когда услышала окончательное решение, почу
