Я ухожу от тебя
Татьяна захлопнула чемодан, отнесла его в прихожую и перед тем как одеться и выйти, решила проверить, ничего ли не забыла.
Обойдя комнаты, она окинула хозяйским взглядом квартиру, которая уже не была ее. Зашла на кухню, прислонилась к дверному косяку, и перед глазами вдруг всплыл тот вечер, когда они впервые ужинали за этим столом. Тогда Дмитрий привел ее к себе, чтобы познакомить с матерью. Внутри у Тани бушевал ураган эмоций — страх, желание понравиться, любовь к Диме, как она его тогда называла.
Страх оказался напрасным. У Дмитрия была добрая мать. Анна Петровна приняла Таню как родную, а после свадьбы всегда поддерживала, даже когда у невестки что-то не получалось. А поначалу не получалось почти все. Таня выросла в детдоме, куда попала после гибели родителей. Они оба были врачами, погибли в автокатастрофе, когда спешили на экстренную операцию.
Девочку забрала бабушка, но та не пережила горя и через пять лет умерла во сне. Других родственников не было — так Таня оказалась в приюте. Выросла, не сломалась, но после выпуска обнаружила, что родительская квартира давно перешла к чужим людям.
Именно тогда она встретила Дмитрия. Он помог ей с работой, снял комнату у одной старушки, а потом стал ухаживать. Через три месяца они поженились. Жили в его трехкомнатной квартире, вместе с матерью.
А год назад Анна Петровна умерла — неоперабельный рак. С тех пор Диму будто подменили. Начал пить, пропадал ночами. А вчера Таня увидела, как он обнимал какую-то девчонку. Решила поговорить вечером, но он не пришел.
И вот сейчас, после бессонной ночи, она собрала вещи.
Из коридора донесся хриплый мат. Таня вздрогнула — не успела уйти.
В прихожей стоял еле держащийся на ногах Дмитрий, а рядом — та самая девка, почти трезвая.
Дмитрий хрипло рявкнул:
— Че уставилась? Собирай манатки и вали! Пустышка! Теперь со мной Верка будет жить, она мне сына родит, не то что ты…
В груди у Тани сжалось так, что стало трудно дышать. Она оперлась о стену.
— Не переживай, уже ухожу.
— Пять минут — и чтобы тебя здесь не было!
Ей нестерпимо хотелось крикнуть: «Что ты с собой делаешь, дурак?! Мать в гробу перевернулась бы!» Но она молча взяла чемодан и вышла.
Дверь почти закрылась, когда донеслось:
— Пойдем, Верка, детей делать будем.
Танец зажмурилась, удерживая слезы.
Такси ждало во дворе.
— Куда едем? — спросил водитель.
Куда? Она даже не подумала об этом. И вдруг вспомнила ту старушку, у которой когда-то снимала комнату.
— На Садовую, дом 12.
Выходя из машины, Таня услышала:
— Танюша?
На лавочке у подъезда сидела Дарья Никитична.
— Что случилось, дочка?
Не выдержав ласкового тона, Таня разрыдалась.
Через пять минут они пили чай на кухне.
— Ну, рассказывай.
Таня выдохнула и рассказала все.
— Если любишь, борись, — твердо сказала Дарья Никитична. — Он не всегда был таким. Пойдем к одной моей знакомой.
Марфа Егоровна встретила их у двери, как будто ждала.
— Давай руки, — сказала она.
Комната потемнела, по стенам поползли тени. Тане стало страшно, но тело не слушалось.
— Подклад ищешь, — прошептала Марфа. — Вернешься, найдешь, принесешь.
Таня вернулась в квартиру. Дмитрий спал. Под матрасом на его стороне она обнаружила засохший пучок травы с перьями. Завернула в носок, отнесла Марфе.
— Завтра придешь.
На следующий день Марфа дала ей два пузырька.
— Капли в еду три дня. Воду в ванну — сегодня.
Дома Таня разложила вещи, застелила чистую постель.
Через три дня Дмитрий был уже другим человеком. Через неделю сам заговорил о том, что происходило.
— Не обещай, — сказала Таня. — Просто люби меня.
Прошел год.
Сегодня Татьяну выписывают из роддома. У них с Дмитрием двойня — сын и дочка.
Несмотря на диагноз «бесплодие», она смогла забеременеть.
Теперь я желаю им счастья. Чтобы никто и никогда не смог его разрушить.
