**16 мая**
Сегодня утром должна была уехать в Ярославль к младшей сестре Маше. Уже стояла на вокзале, когда она позвонила — заболела: температура, голова раскалывается.
— Не хочу, чтобы ты тоже слегла, — прошептала она.
Попыталась дозвониться до мужа, сообщить, что возвращаюсь, но он не ответил. Пришлось ехать домой одной.
Открыла дверь, сняла сапоги, тихо прошла к ванной. Думала, он ещё спит. Но в коридоре замерла — из гостиной доносились голоса. Женский показался знакомым…
Сердце упало. Да это же Таня! Моя лучшая подруга.
— Когда ты наконец ей всё скажешь? — спросила она. — Сколько можно тянуть?
— Не сейчас, — вздохнул он. — У неё проблемы на работе, отец после инсульта… Я не могу. Это её добьёт.
— Но ты же любишь меня?
Тишина. Длинная, тягучая. Я облокотилась о стену — ноги подкосились.
— Люблю, — наконец ответил он. — Но не хочу, чтобы Лена страдала. Она хороший человек… Просто мы стали чужими.
— А мы?
— С тобой всё иначе.
Меня затошнило. Я медленно опустилась на пол. Слёзы катились сами — горячие, горькие.
В комнате послышался смех.
— Пойдём, я сварю кофе.
— Только с кардамоном! — хихикнула Таня.
В этот момент я поняла: у них есть свой мир. Тот, в котором мне нет места.
Тихо встала, зашла в спальню. Дверь закрыла с грохотом — наверное, слишком резко, потому что в гостиной мгновенно стихло.
— Лена? — через паузу раздался стук. — Ты здесь?
Я молчала. Он вошёл. За ним — Таня. Лицо испуганное, чуть виноватое. Но лишь чуть-чуть.
— Ты… — начала она.
— Не уехала, — перебила я. — Маша заболела. Вот и сюрприз.
Он побледнел, будто воду увидел. А я, наоборот, ощутила странную ясность. Будто вся боль превратилась в лёд.
Подошла к шкафу, достала чемодан. Начала складывать вещи. Механически. Джемпер, джинсы, тёплые носки. Руки дрожали, но я не останавливалась.
— Лен, подожди, — он шагнул ко мне. — Ты не так всё поняла…
— Это… это не то, о чём ты подумала! — запинаясь, пробормотала Таня.
Я рассмеялась. Грубо, резко.
— Да? А как мне понимать ваши беседы под кофе с кардамоном? Вы, что, сценарий пишете?
— Мы просто разговаривали! — взвизгнула она.
— И целовались? Или это была «беседа на расстоянии в ноль сантиметров»?
Она покраснела, глаза забегали. Он опустил голову. Плечи ссутулились, будто у мальчишки, пойманного на вранье.
Вдруг передумала собирать вещи.
— Вон. Обоим. Сейчас же.
Ждала, что он начнёт оправдываться. Умолять. Хоть что-то.
Но он лишь кивнул. Без эмоций. Без борьбы.
Через три минуты дверь захлопнулась.
Я села на кровать. И впервые за годы разревелась не в подушку, а во весь голос. Навзрыд.
***
Прошёл год.
Мы развелись. Я сменила работу. Таня исчезла — будто её и не было.
Он пытался писать. Я не отвечала.
Сначала боялась, что не выдержу. Что стану затёртой, вечно ноющей тёткой. Что счастье потеряно навсегда.
А оказалось — наоборот.
Свобода. Лёгкость. Своя жизнь — без оглядки на чужие ожидания.
Я просто привыкла быть несчастной. Думала: «Такова судьба». А потом — бац!
Изнанка. Жизнь после.
Когда перестаёшь цепляться за тех, кто давно стал чужой душой.
Теперь я знаю: предательство — не конец. Это точка отсчёта.
Где ты — не «удобная», а настоящая.
И да, я не жалею. Ни о чём.
Разочаруйся окончательно — и живи наконец.
**P.S.**
*Я так любила твой смех…
Я за твою душу боролась.
А она была чужой.
Ржавой. Пустой.
Но любовь твердила: «Ничего —
Я эту ржавчину сотру».
Были бури. Были штили.
Ах, какие пожары были!
Вот только в том огне
Горела одна я.*
