Вот адаптированный вариант:
— Игорь, я заказала суши, — крикнула Татьяна с кухни, заглядывая в пустой холодильник.
— Опять? — голос Игоря звучал устало, как ноябрьский ветер. — Может, просто картошку пожарим?
Татьяна замерла, её пальцы впились в дверцу холодильника.
— Мы и так едим «просто картошку» пятый день подряд.
Игорь промолчал, только тяжело вздохнул. На столе стояла полупустая бутылка кетчупа, рядом — смятый пакет от вчерашней шавермы.
Татьяна уже давно не оправдывалась за своё нежелание стоять у плиты. Работа забирала всё: отчёты, звонки, вечные дедлайны. Игорь ворчал, но не давил.
Пока в их жизни не появилась Надежда.
Надя была подругой Тани ещё со школы. Разведённая, весёлая, с золотыми руками. Она готовила так, будто её стряпня могла получить звёзды в «Кремлёвской поварской». Вареники с идеальным тестом, соусы, от которых дух захватывало, мясо, тающее во рту, и овощи, пропитанные пряностями, о которых Таня даже не слышала.
Сначала они ходили к Наде вместе. Таня потягивала домашнее вино, Надя колдовала у плиты, а Игорь ел с таким удовольствием, что, казалось, забыл, кто сидит рядом.
А потом начались странности.
— У тебя пятно на рубашке! — заметила Таня, прищурившись.
— Да это у Надьки было, — небрежно бросил Игорь. — Она такой борщ сварила — объеденье!
— Без меня?
— Она меня позвала. Сказала, сделала настоящий мужской — с салом и чесноком, без твоей зелени.
С каждым визитом к Наде Игорь возвращался всё более… довольным.
— Она не только вкусно готовит, — говорил он с лёгкой усмешкой, — она умеет слушать. У неё по-домашнему. Там хорошо.
Слово «по-домашнему» резало Таню, как нож. Оно ранило сильнее, чем «вкусно».
Однажды он вернулся за полночь. От него пахло вином и чесноком. Он не извинился — просто прошёл в спальню и лёг.
Через три дня он остановился в прихожей с сумкой.
— Тань… я ухожу.
— Куда? — её голос дрогнул.
— К Наде.
Таня застыла, сердце сжалось, будто его перетянули верёвкой.
— У неё… хорошо, — продолжил Игорь, глядя в пол. — Там домашняя еда, а не доставка. Она не пилит, не командует. Она — женщина, а не начальник. С тобой я будто на планерке. И мне надоели твои салаты из «Перекрёстка».
Таня выпрямилась, глаза сверкнули.
— Уходи. Только назад не приходи.
— Не думал, что ты так легко отпустишь, — бросил он, хлопнув дверью.
—
В первый день Таня заказала три пиццы. Съела по кусочку и выбросила остальное. На второй день лежала в халате, уставившись в потолок. На третий — пошла в магазин и купила продукты с незнакомыми названиями: «тимьян», «прованские травы», «пармезан».
Она открыла ютуб: «Борщ для чайников». Усмехнулась, но слеза скатилась по щеке, оставив солёный след. Таня училась. Ошибалась. Резала пальцы. Пережаривала. Выбрасывала. Пробовала снова.
Через месяц она записала первое видео. В кадре — женщина с уставшим лицом, держащая подгоревшие блины. Название: «Муж ушёл, потому что я не умела готовить».
Подписчики появились неожиданно. Комментарии сыпались:
«Ты настоящая, не как эти фейки».
«Держись, у тебя получится!»
Таня ожила. Медленно, но верно. Через полгода у неё было 400 тысяч подписчиков. Через девять месяцев — 700. Через год — своя кулинарная школа и линия специй с её именем.
Однажды, выходя со съёмок, она заметила знакомую фигуру. Игорь. В дорогом, но помятом пиджаке, с уставшими глазами.
— Привет, — сказал он, неуверенно улыбнувшись. — Ты изменилась.
— Да. И не только внешне, — ответила Таня, скрестив руки.
— Тебя теперь везде показывают. Даже моя мать готовит твои котлеты.
— Мать, которая говорила, что я даже яйцо сварить не могу?
— Теперь хвалит: «Таня — молодец, научилась».
Таня усмехнулась.
— Удивительно, как борщ меняет мнение свекрови.
Игорь помялся, затем выпрямился.
— Я думал… Может, попробуем снова?
Таня рассмеялась — громко, искренне, до слёз.
— Ты серьёзно?
— Я не за борщом пришёл, — сказал он, глядя в пол. — Мы могли бы быть вместе. Ты теперь другая. Я всегда знал, что в тебе есть огонь.
Таня шагнула ближе, глаза горели.
— Ты даёшь *мне* шанс? — её голос был холоден, как январь. — Ты прав, я изменилась. Но я больше не гонюсь за твоим «молодец».
Он вздрогнул, будто получил пощёчину.
— Тань, я…
— Ты ушёл туда, где «по-домашнему». А я стала сильнее. Мне не нужен мужчина, который бросил меня из-за кастрюли щей.
Игорь открыл рот, но слов не нашёл. Развернулся и ушёл, плечи ссутулились, как под тяжестью.
—
Через час Таня включила камеру.
— Привет, друзья! Сегодня готовим «Лапшу свободы». Без груза прошлого. Готовьте с любовью — к себе, к тем, кто вас ценит.
Трансляция била рекорды. Таня готовила, рассказывала о боли, о взлётах, о том, как научилась себя уважать. Она вдохновляла, поддерживала, открывала глаза тысячам.
Выключив свет, она посмотрела в тёмное окно. В отражении — женщина с прямой спиной, в ярком фартуке, с глазами, полными жизни. Аромат свежей выпечки наполнял квартиру. Но теперь она готовила не ради кого-то.
Её счастье больше не зависело от мужчины.
—
Эта история произошла в маленьком городке на Волге, где Таня искала себя и нашла счастье в любви к себе и своему делу.
