В ту пору я жила с отцом в старой избе под самой Рязанью. Крыша текла, стены ветшали, но денег на починку не хватало. В девятнадцать вышла за Дениса и уехала в город, думая, что деревенская доля навсегда позади. Да только судьба распорядилась иначе — скоро пришлось вернуться в родные края, где ждали и боль, и битва за своё счастье.
Спустя два года отец погиб — трактор перевернулся. Как единственной дочери, изба по закону досталась мне. С Денисом долго думали, как быть: съёмная каморка в городе пожирала почти весь заработок. Решили перебраться в деревню — от Рязани недалеко, а сэкономленные рубли пустить на ремонт. Свекровь, Марфа Степановна, одобрила наш выбор да и сама попросилась пожить вместе. Мы с ней ладили, вот я и согласилась без лишних дум. Ох, как же зря я впустила её в свой дом…
Будто нечистый в неё вселился! Едва переступила порог — тут же принялась за старое: учила, как щи варить, полы мести, даже как мужнины рубахи гладить. Всё у меня не так: то похлёбка пересолена, то углы в пыли, то складки на сорочках кривые. Да не советом звучало, а приказом! Чужая я стала в собственной избе, будто Марфа Степановна тут хозяин, а не я. Дышать тяжело — каждый день как под прессом.
А однажды и вовсе меру потеряла: «Не слушаться станешь — выгоню! Мой сын здесь живёт — значит, и дом мой!» Сердце в пятки ушло. Словно ножом по живому. А Денис? Стоит, молчит, будто и не слышит. Ни слова в защиту, ни взгляда. От его молчания всё внутри оборвалось. С тех пор и между нами пошла трещина — ссорились из-за каждой мелочи. Чувствовала: теряю и дом, и мужа.
Всё переменилось, когда свекровь укатила на неделю в город к племяннице. Объявила, что вернётся, но я решила: хватит. Не могу больше терпеть её власть, её приказы. В тот же вечер вызвала мастера — замок на двери сменила. А после села напротив Дениса и выложила прямо: «Выбирай — или я, или мать. Если ей дороже — ступай за ней». Руки дрожали, но отступать не собиралась. Хватит быть тряпкой.
Денис любил меня — знала. Конфликтов он всегда бегал, старался в наши перепалки не лезть, но тут понял: дальше тянуть нельзя. Кивнул. Поддержал. Это и спасло нас. Квартира у Марфы Степановны в городе была, так что под забором она не ночевала. Но в наш дом я её больше не пустила — слишком много унижений вынесла.
Через неделю она вернулась. Дёргает ручку — замок не поддаётся. Звонит Денису, кричит в трубку. Он отнекивается, а я вообще не беру. Стояла у крыльца, ругалась, трясла кулаками, да только ничего не поделаешь — укатила обратно. Вины не было — одна лишь лёгкость. Впервые за долгие месяцы вздохнула полной грудью.
Отчаянный шаг — но он семью сберёг. Денис доказал, что я ему дороже, и вера в нас вернулась. Теперь ещё крепче за него держусь. Марфа Степановна к нам больше не суётся, и наконец-то я в своём доме полная хозяйка. Моя изба — моя крепость, и никому не позволю здесь распоряжаться. Только вот эхо её слов до сих пор в ушах звенит, напоминая, как близко было всё потерять…
