Меня зовут Людмила, мне тридцать три, и три года моей жизни канули в пучину брака с человеком, что притворялся не тем, кем был. Я думала, мы строим общее будущее, но оказалась лишь тенью в его мире. Главной женщиной для него всегда была не я, а его младшая сестра — Аграфена.
С самого начала что-то было не так. Мы жили в моей двушке в Нижнем Новгороде, доставшейся мне после гибели родителей. Я работала бухгалтером, он — водителем-дальнобойщиком. Денег хватало бы на жизнь, если бы не её причуды. Аграфене исполнилось двадцать один, училась на заочном, но жила как княгиня — то в Питер ей «для души» слетать, то новый телефон «за отличную учёбу», то ноутбук за сто тысяч рублей, потому что «парень бросил».
А я? Я — жена-невидимка, которой на день рождения дарят… оплату квартплаты. Без торта, без слов, просто квитанция на столе.
Я пробовала говорить мягко:
— Мы же семья, а ты даже не спрашиваешь, куда уходят наши деньги…
Он вздыхал, виновато пожимал плечами:
— Люда, ну ты же понимаешь… У неё нет никого. Родители погибли, она же ещё дитя. Я для неё и отец, и мать, и… всё.
А я тогда кто? Прислуга? Женщина, которая гладит ему рубашки и платит за свет?
Он клялся, что «урежет расходы». Пару месяцев даже старался — мы начали копить, сделали ремонт в ванной, купили подержанную Ладу. Я во всём себе отказывала: не ходила в салон, носила старое пальто, даже кофе себе не покупала. Всё ради общего будущего.
А потом — день рождения Аграфены. Мы только обсуждали, что нужно погасить часть кредита. Я заранее сказала, что мне на мой праздник ничего не надо — просто поужинаем дома. Но утром я нашла чек из «Эльдорадо». Игровой компьютер. Для кого? Для «девочки» Аграфены, у которой «юбилей».
Я смотрела на чек, и слёзы текли сами.
— У неё никого нет, — завел он свою пластинку.
— А зачем ей муж, если ты у неё уже есть? — сорвалось у меня. — Ты ей и отец, и муж, и кошелёк.
Он посмотрел на меня с холодом. Собрал вещи и молча ушёл. К ней. К своей «бедной» сестрёнке, которой без золотых гор жизнь не мила.
Сначала я ждала — одумается, вернётся. Но он не вернулся. А я осталась одна. Теперь понимаю: хорошо, что он ушёл. Если бы родился ребёнок, мне пришлось бы делить его с вечной «девочкой», которую он привык баловать.
Теперь Аграфена счастлива — никто не мешает ей владеть своим «любимым братцем». А я… свободна. Больно. Глупо. Но свободна. И, наверное, это единственное хорошее, что он для меня сделал за эти три года.
