Два года молчания: дочь отвернулась от матери
Сегодня зашёл к соседке, Марфе Семёновне. Живёт она в старом доме на окраине Нижнего Новгорода, женщина уже в годах — семьдесят стукнуло, а живёт одна. Частенько захожу к ней с гостинцами — то пирожками, то пряниками. Обычно она встречает меня приветливо, рассказывает про свою молодость, про то, как с мужем по всей стране колесила. Но про семью говорит редко — словно тема эта для неё как ножом по сердцу. Однако сегодня, под Новый год, решилась поведать мне про дочь, с которой не видится уже два года.
Когда пришёл, Марфа Семёновна сидела у окна, смотрела на падающий снег, а на лице у неё — будто тень прошлого легла. Я принёс ей мёда да варенья, она кивнула, попыталась улыбнуться, но глаза выдавали — что-то гложет. Чай пили молча, и тишина между нами становилась всё тягостней. Вдруг она заговорила, и голос её дрожал:
«Уже два года, Ваня… Два года, как моя Наталья не звонит. Пыталась в день рождения её поздравить — номер, видно, сменила. Даже не знаю, где теперь она…»
Помолчала, будто силы собирала, потом тяжело вздохнула и начала рассказывать. А у меня сердце сжалось от её слов.
«Жили мы с мужем душа в душу. Познакомились здесь же, в Нижнем, на молодёжной вечеринке. Он был весёлый, неунывающий. Долго детей не заводили — путешествовали, пока молодые. Он в геологоразведке работал, так что объехали пол-России — и Кавказ, и Урал. Потом скопили, купили трёхкомнатную квартиру. Он сам её обустраивал — и стены красил, и мебель мастерил. Мечтал, чтобы у нас был дом, где дети расти будут. И мечта сбылась — родилась Наташенька. Счастья не было предела! Муж её на руках носил, баловал.
Но десять лет назад его не стало. Рак забрал быстро. До сих пор не могу привыкнуть к этой пустоте. Без него всё потускнело. Наталья тогда тоже изменилась — уехала в город, снимала квартиру. Я не держала — своя жизнь у каждого. Но мы общались, она навещала. А два года назад всё оборвалось.
Пришла ко мне с разговором. Говорит: хочу свою квартиру, ипотеку взять, но денег не хватает. Я честно сказала — помочь не смогу. После смерти мужа почти все сбережения ушли на лечение. Пенсия у меня маленькая — ты сам знаешь.
Тогда она предложила продать нашу квартиру. Мол, мне однокомнатную купить, а остаток — на её ипотеку. Я отказалась. Не из жадности. Эта квартира — последнее, что от мужа осталось. Каждая вещь здесь про него напоминает. Как я могу это продать? Наталья злилась, кричала, что отец всё для неё делал, что квартира должна была быть её. Я пыталась объяснить — хочу, чтобы она здесь жила, память хранила. Но она не слушала.
В тот день хлопнула дверью и ушла. Прошло два года. Ни звонка, ни весточки. От подруги слышал, что ипотеку всё же взяла, на двух работах пашет, чтобы выплатить. Живёт одна, без семьи. Как она мужа найдёт, если всё время в заботах? Пытался дозвониться — номер не отвечает. Даже общие знакомые её не видят.
Переживаю за неё. Но что поделать? Не хочет меня видеть. А годы идут… Неужели я так виновата? Неужели не простит?»
Марфа Семёновна замолчала, в чашке чай остыл. Глаза влажные, а я и слова подобрать не могу. История эта — не просто про ссору. Про любовь, про память, про пропасть, которая возникает из-за непонимания. Верю, что Наталья ещё вернётся. Но пока в доме у Марфы Семёновны тихо, и только старые фотографии на стене напоминают о тех временах, когда семья была вместе.
Вывод один: ничто не стоит того, чтобы терять родных. Деньги, квартиры — всё это прах по сравнению с теплом тех, кто тебе дорог.
