В тот осенний день бабушка Агафья шла по тихим улочкам подмосковного городка, чтобы забрать внучку из школы. Её лицо светилось радостью, а каблучки туфель звонко стучали по брусчатке, словно в далёкие молодые годы, когда жизнь казалась бесконечной песней. Сегодня был особенный день она наконец-то получила собственную квартиру. Светлую, просторную, однушку в новом доме, о которой мечтала долгие годы. Почти два года копила, откладывая каждую копейку. Продажа старой дачи в деревне дала лишь половину суммы, дочь, Марфа, добавила остальное, но Агафья поклялась вернуть долг. Вдове семидесяти лет хватало и половины пенсии, а молодым дочери и зятю деньги нужнее, ведь у них вся жизнь впереди.

У школьного крыльца её ждала внучка, Дашенька, второклассница с косичками. Девочка бросилась к бабушке, и они вместе зашагали домой, болтая о пустяках. Восьмилетняя Даша была светом в жизни Агафьи, её самым большим сокровищем. Марфа родила поздно, почти в сорок, и тогда попросила мать о помощи. Агафья не хотела покидать деревенский дом, где каждый уголок хранил память о прошлом, но ради дочери и внучки пожертвовала всем. Переехала поближе, взяла на себя заботы о Даше забирала из школы, сидела с ней до прихода родителей, а потом шла в свою маленькую уютную квартиру. Жильё было оформлено на Марфу просто на всякий случай, ведь стариков легко обмануть, а жизнь непредсказуема. Агафья не возражала: для неё это была просто формальность.

Бабуля, вдруг прервала её Дашенька, глядя большими глазами, мама сказала, что тебя надо отправить в дом престарелых.

Агафья замерла, будто её облили ледяной водой.

В дом престарелых? переспросила бабушка, чувствуя, как холод сковывает кости.

Да, туда, где живут старые бабушки и дедушки. Мама сказала папе, что тебе там будет хорошо, не будет скучно, тихо проговорила Даша, но каждое слово било, как молот.

Но я не хочу туда! Лучше уж на погосте отдохну, ответила Агафья, голос дрожал, а в голове крутилась буря. Не верилось, что эти слова произнесла ребёнок.

Бабуля, только не говори маме, что я тебе рассказала, прошептала Дашенька, прижимаясь к ней. Я слышала, как они ночью говорили. Мама сказала, что уже договорилась с одной тётенькой, но тебя отвезут, когда я чуть-чуть подрасту.

Обещаю, ласточка, прошептала Агафья, открывая дверь квартиры. Голос дрожал, ноги подкашивались. Мне что-то нехорошо, голова кружится. Прилягу немного, переоденешься сама, да?

Она опустилась на диван, чувствуя, как сердце колотится в груди, а перед глазами всё плывёт. Эти слова, сказанные детским голоском, разбили её мир. Это была правда страшная, неумолимая правда, которую ребёнок не мог выдумать. Через три месяца Агафья собрала вещи и уехала обратно в деревню. Теперь снимает там избушку, копит на новое жильё, чтобы обрести хоть какую-то стабильность. Старые подруги и дальние родственники помогают, но внутри остаётся пустота и боль.

Кто-то осуждает, шепчется за спиной: «Сама виновата, надо было поговорить с дочерью, всё выяснить». Но Агафья стоит на своём.

Ребёнок такое не выдумает, твёрдо говорит она, глядя в пустоту. Поведение Марфы говорит само за себя. Она даже не позвонила, не спросила, почему я уехала.

Видимо, дочь всё поняла, но молчит. А Агафья ждёт. Ждёт звонка, объяснений, хоть какого-то слова, но сама не наберёт номер гордость и обида держат её крепче цепей. Она не чувствует себя виноватой, но сердце разрывается от этого молчания, от предательства самых близких. И каждый день она спрашивает себя: неужели это всё, что осталось от её любви и жертв? Неужели её старость обречена на одиночество и забвение?