Мужа не стало год назад. Сегодня пришло его отложенное письмо с одной фразой: «Не верь моей матери, копай под старой яблоней».
Звук уведомления на ноутбуке заставил Веру вздрогнуть.
Ровно год. Минута в минуту. Год с того самого звонка, который разорвал жизнь на две части.
На экране светилась одна строка: «Отложенная отправка. От: Дмитрий Соколов».
Пальцы онемели. Она смотрела на имя мужа, которое не имело права здесь появиться. Это казалось злой, жестокой шуткой.
Дрожащей рукой она открыла письмо. Текста почти не было. Лишь одна фраза, выжженная в сознании раскалённым железом:
«Веруня, если ты это читаешь значит, всё по-настоящему. Не верь ни одному слову моей матери. Ищи под старой яблоней в саду. Она всё знает».
Резкий звонок в дверь прозвучал, как выстрел. На пороге стояла она. Свекровь, Лидия Павловна. На лице застыла скорбная маска, в руках контейнер с едой.
Верочка, родная, её голос лился фальшивым сочувствием. Я подумала, ты сегодня совсем одна. Решила зайти, поддержать.
Она зашла на кухню, даже не дожидаясь приглашения, и поставила контейнер на стол. Вера молча закрыла за ней дверь, ноутбук с письмом мужа обжигал спину.
Вот что я решила, начала Лидия Павловна, деловито осматривая кухню. Нашу дачу нужно продавать.
Вера замерла. Дача. Их с Дмитрием место. Там, где росла та самая старая яблоня.
Продавать? переспросила она, и собственный голос показался чужим. Зачем?
Ну а зачем она теперь? свекровь театрально развела руками. Тебе одной она ни к чему, только лишние хлопоты. А мне дополнение к пенсии. Да и больно мне туда ездить, всё напоминает о Диме.
Она говорила правильные, логичные слова. Но Вера смотрела на неё и видела не скорбящую мать, а хищницу, выжидающую момент. В голове стучала фраза из письма.
У меня уже и покупатель есть, будто между делом добавила Лидия Павловна. Человек надёжный. Даёт хорошую цену, но тянуть нельзя. У него деньги на руках.
Мне мне нужно время подумать, выдавила Вера.
Свекровь резко изменилась в лице. Маска скорби спала, обнажив холодную сталь.
А что тут думать? Ты хочешь, чтобы наше с Димой гнездо бурьяном заросло? Чтобы чужие люди растащили всё по доскам?
Она подошла почти вплотную, её взгляд впился в Веру.
Я уже подготовила все документы. Завтра в десять у нотариуса. Тебе нужно только приехать и подписать. Не заставляй старую мать унижаться и умолять.
Вера отступила на шаг. Это уже не было просьбой. Это был ультиматум. И вдруг с кристальной ясностью она поняла: муж, отправляя это послание из небытия, пытался её предупредить.
Он знал. Он что-то знал о своей матери и об этой даче.
Хорошо, тихо сказала Вера, чувствуя, как внутри всё холодеет. Я приеду.
Лидия Павловна торжествующе улыбнулась и снова натянула маску сочувствия.
Вот и умничка, дочка. Всё правильно. Нужно жить дальше.
Когда за свекровью закрылась дверь, Вера подошла к столу. Рука сама потянулась к ключнице, где висел одинокий ключ с брелоком в виде маленького яблока.
Ключ от дачи. Ключ к тайне, которую оставил ей Дмитрий.
Ночь Вера почти не спала. Слова мужа и ультиматум свекрови сплелись в липкий, тревожный клубок. Утром она не собиралась ни к какому нотариусу.
В шесть утра, когда город ещё спал, её машина уже мчалась по пустынному шоссе. Холодный рассветный туман цеплялся за деревья.
Телефон зазвонил ровно в девять. Вера вздрогнула, но сбросила вызов. Лидия Павловна. Через минуту пришло сообщение: «Ты где? Мы все ждём».
Она не ответила.
Старый дачный дом встретил её заколоченными окнами. Воздух был влажным и пах прелыми листьями. Здесь всё напоминало о Дмитрие вот лавочка, которую он смастерил, вот тропинка к реке, по которой они гуляли.
В сарае нашлась старая, но крепкая лопата.
Старая яблоня росла в самом дальнем углу сада. Её скрюченные ветви тянулись к серому небу, будто корявые пальцы. Вера вогнала лопату в землю.
Копать было тяжело. Корни держали землю, камни тупили лезвие. Телефон в кармане снова завибрировал. На этот раз она ответила.
Верочка, что за игры? голос свекрови был ледяным, в нём не осталось ни капли вчерашнего сочувствия. Нотариус не будет ждать вечно.
Я не приеду, ответила Вера, тяжело дыша.
Что значит не приедешь? Ты что себе позволяешь? Я эту сделку полгода готовила!
Вера молчала, с силой вгоняя лопату в землю.
Ты пожалеешь, девчонка. Очень сильно пожалеешь. Я умею добиваться своего.
Короткие гудки.
Вера отбросила телефон в сторону. Угроза только придала ей сил. Она копала яростно, не замечая ни грязи, ни боли в спине.
Вдруг лопата ударилась обо что-то твёрдое с глухим металлическим звуком.
Она упала на колени, разгребая землю руками. Это был небольшой металлический ящик, обмотанный полиэтиленом. Замка не было, только простая застёжка.
Сердце колотилось где-то в горле. Дрожащими пальцами она открыла крышку.
Внутри лежала папка с документами и несколько запечатанных конвертов. На верхнем, самом толстом, она увидела почерк Дмитрия: «Для Веруни».
Она вскрыла его. Внутри был не просто текст. Там была вся их жизнь с Лидией Павловной, но увиденная глазами её сына. История многолетних манипуляций, финансового контроля и психологического давления.
«она заставила меня взять кредиты на её имя, говорила, что это для лечения. Я только недавно узнал, что деньги пошли на квартиру, которую она сдаёт»
«она подделала мою подпись на доверенности. Я боюсь, Веруня. Не знаю, на что она ещё способна. Если со мной что-то случится, не верь ни одному её слову. Все доказательства здесь»
Вера достала другие бума
