Помню, как в далёкие годы я, Василиса, стояла в тесном коридоре нашей однушкой в Москве, когда муж мой, Сергей, вдруг поднял голос: «Сколько это будет стоить?». Я увидела, как он тяжело вздохнул, опустил глаза на старый линолеум и сказал, будто бы всё это была пустяковая мелочь.

Василиса, зачем ты так громко? пробормотал он, уклоняясь от моего взгляда. Мама не просит так много.

Не так? Ты ведь каждый месяц переводишь деньги Вере Петровне, а у нас, между тем, три месяца прошли, как мы едва сводим концы с концами! бросила я, перебивая его.

Она в трудном положении, попытался оправдать Сергей, но я прервала его резким криком.

Трудном положении? А мы? я поднялась на цыпочки, чтобы её голос отразился от стен, которые слышат всё, что происходит в доме. Я была полна гнева и усталости, накопившихся годами.

Ты опять эгоистична, отрезал он. Это же моя мать, ты же понимаешь? Она позвонила и сказала, что не может оплатить коммунальные услуги

Как она может их оплатить, если не работает? Разве ей не предлагали работу в библиотеке? Предложили, а она отказалась! Сидит дома, звонит тебе: «Серёжа, помоги!». Ты переводишь ей деньги, а мы считаем каждую копейку!

Я поняла, что больше не могу держать в себе всё это. Я играла роль доброй и понимающей зятя, но свет в конце туннеля исчез.

Хорошо, сказал он, сверкая глазами, если ты откажешься поддерживать мою маму, может, нам стоит подумать о раздельной жизни. Иначе в чём смысл?

Ты грозишь разводом? ответила я с ядовитой ноткой. Давай, попробуй.

Он схватил пиджак, замешкавшись, будто ждал, что я его остановлю. Я стояла, руки на бедрах, тяжело дыша. Сцена уже повторялась, но теперь в его голосе звучала решимость.

Ладно, пробормотал Сергей, медленно натягивая рукава. Пойду к друзьям остыть, поговорим завтра.

Не возвращайся, бросила я, наблюдая, как он уходит.

Он повернулся, хотел чтото сказать, но лишь захлопнул дверь. Оставшись одна, я ощутила одновременно гнев, обиду и странное облегчение.

Эта ссора не началась вчера. Не неделю назад. И даже не месяц назад.

Мы познакомились на ярмарке в Подмосковье, где вместе помогали в благотворительном пункте. Сергей был внимателен, шутил с подростками, собирая макулатуру, и делился планами на будущее. Оказалось, что мы выросли в одном районе и учились в соседних школах. Я приняла это за знак и согласилась прогуляться по набережной Москвыреки.

На первом свидании он рассказывал о своих родителях: отец живёт за границей с другой семьёй, а мать, Вера Петровна, изза проблем со здоровьем почти не работает. Он выставлял себя независимым, говорил, что работает в туризме и имеет большие амбиции.

Через полгода, когда наши отношения стали серьёзными, я начала замечать странности. После романтического ужина он часто спешил к телефону, снимая наличные и передавая их маме, возвращаясь взволнованным. Однажды я спросила:

Сергей, всё ли в порядке с твоей мамой?

Да просто небольшие трудности, её пособие не оформилось, ответил он уклончиво.

Может, ей стоит поискать работу? предложила я.

У неё плохое здоровье, отмахнулся он.

Я не настаивала, полагая, что действительно плохо. Но переводы росли, а оправдания менялись: «Не хватает продуктов», «День рождения подруги», «Кот нуждается в ветеринаре». Каждый раз появлялась новая причина.

Мы поженились через год после знакомства. Сергей нашёл работу менеджером в небольшой фирме платили скромно, но стабильно. Я работала юристом в государственной прокуратуре. Съехали в двухкомнатную квартиру рядом с моим офисом. Всё казалось в порядке.

Но накопленные сбережения, предназначенные для ремонта, исчезали. Я обнаружила, что Сергей тайком переводит их Вере Петровне. Его оправдание было: «Она нуждается в помощи». Я предложила ей переехать к нам, чтобы увидеть всё собственными глазами.

Хорошо, но знай, моя мама хлопотная, согласился Сергей.

Чья мама не хлопотная? подшучивала я, не испытывая тревоги.

Вера Петровна приехала, сразу же начала проверять наш дом, как ревизор: «Зачем вам такой большой телевизор? Он же жрет кучу электроэнергии». Я предложила ужин, но она сморщила нос, явно недовольна моими кулинарными способностями.

Я ещё не понимала, что становлюсь единственной финансовой опорой семьи. Сергей всё чаще становился на её сторону. Она провела у нас две недели, постоянно жалуясь на «недостаток денег», хотя жила в комфорте и уносила домой чемодан, набитый нашими сбережениями.

За последний год всё выходило изпод контроля. Она требовала деньги на прихоти, а не на основные нужды. У неё не было серьёзного диагноза, а работа ей отказывалась. Каждый раз, когда я мягко предлагала ей обратиться в социальные службы, она бросала мне в лицо: «Я не нуждаюсь в благотворительности, я рассчитываю на твоего сына».

Сергей поддерживал её, говоря, что у неё болит спина, давление повышено, но она ни к какому врачу не шла. Я терпела год с половиной, даже переехала в более дешёвую квартиру, но её требования не уменьшились. Каждый день зарплаты сначала шел перевод Вере Петровне, а я пыталась понять, как нам прожить дальше.

Василиса, ты ведь понимаешь, как ей тяжело, говорил Сергей, опустив глаза.

Я знаю, но мой начальник говорит о возможных сокращениях