Батюшка
Можно ли переменить судьбу? Пожалуй, можно, ведь судьба в наших руках, в наших делах и словах. Но иные, даже зная заранее, чем обернётся их участь, не пытаются и не хотят свернуть с пути, изменить её течение.
Давно это было. В деревне, что раскинулась на высоком берегу реки, стояла некогда маленькая церковь. Ходили туда люди по воскресеньям да праздникам. Службы вёл батюшка Тихон. Добрый был человек, истинный служитель Господа.
Но пришли иные времена церкви стали закрывать, а ту, что в их деревне, и вовсе разобрали. Люди перестали ходить на службы, но в душе всё равно верили. Особенно старики, которые всё это видели своими глазами.
Батюшка, да что же творится, как же теперь быть? спрашивали его сельчане, а молодёжь и вовсе не понимала, что будет дальше.
Тихон же лишь крестил каждого, кто к нему обращался, и тихо отвечал:
На всё воля Божья, а без веры жить нельзя. В душе храните её, в душе
Хоть и запретили тогда молиться в церквях, Тихон молился у себя в избе. Там уж ему никто не запретит. Жил он с женой своей, Устиньей, и двумя сыновьями. Приноровился батюшка и крестить детей в доме всё равно шли к нему люди, хоть и тайком. Даже отпевал усопших, а в большие праздники службы проводил, пусть и три человека соберётся.
Только всё это было за закрытыми дверями, без лишних глаз. Но в деревне ничего не утаишь все знали. Знало и начальство. Председатель колхоза, Григорий, при встречах качал головой и грозился:
Доконаешь себя, Тихон Ильич. Огонь не игрушка. Я пока глаза закрываю, а другой председатель придёт не сносить тебе головы. Времена нынче такие Сам знаешь, что за это бывает. Люди в деревне разные, а ну как кто донесёт?
Да брось, Григорий, отмахивался батюшка, крестя председателя. Люди в деревне добрые, не такие. Да и жизнь я свою, считай, прожил
Какую жизнь? Тебе и шестидесяти нет! Жить да жить! кричал ему вслед Григорий.
Сыновья давно выросли и обзавелись семьями. Старший, Никита, жил в своём доме, детей у него было двое. Жена его, Арина, любила поспать подольше, а в деревне разлёживаться некогда хозяйство, дела. Печь топить, хлеб печь, корову доить.
Аришка, вставай! будил её по утрам муж. Все бабы уже давно на ногах, а ты всё валяешься! Скоро стадо погонят, а ты и не подоила ещё!
Сейчас, сейчас Голова что-то болит, ворчала Арина, нехотя поднимаясь. И чего это все так рано встают? Час бы ещё поспали ничего бы не случилось
Тихон с Устиньей знали, что невестка ленива, а сын на неё ворчит, потому и сами не жаловали Арину. Но батюшка всё равно молился за них втихомолку.
Зато младший сын, Фёдор, жил с родителями. И жена у него, Марфа, была работящая вертелась, как белка в колесе. Всё у неё ладилось, за что ни возьмётся. Марфа и сено метала, и стога ставила любому мужику впору.
Марфуша, отдохни хоть немного, ворчала Устинья, глядя, как та ловко орудует вилами. Мужики на то и есть.
Да не устала я, матушка! отмахивалась Марфа и шла дальше.
Как-то привёз Фёдор из леса брёвна так она с ним наравне пилила, не уставая.
Марфа, да брось ты! кричала свекровь. Пусть отец с Федей управятся!
Однажды она даже за плуг взяться хотела, но Тихон её отстранил:
Ты что выдумала? Не бабье это дело!
А уж в женских делах Марфе не было равных и шила, и вязала, и пироги пекла такие, что пальчики оближешь. Любили Тихон с Устиньей младшую невестку. А Арина, слыша, как её хвалят, лишний раз к ним не заходила. Если разговор заходил о Марфе хлопала дверью и уходила к себе. Потому и не ладили две невестки между собой, хоть и роднёй были.
Июль в тот год выдался жаркий. Сенокос закончили удачно погода позволила вовремя убрать сено.
Любил Тихон посидеть с удочкой на реке. Дома всегда народ, шум, а тут тишина, покой.
Пойду на речку, сказал он жене. Отдохну немного.
Только собрался выйти, как прибежал запыхавшийся сосед, Прокофий.
Тихон, беда в соседнем селе
Большое село было в четырёх верстах от них. Сын Прокофия, Егор, примчался на лошади и рассказал отцу, что там творится.
Батюшку ихнего, Василия, забрали! Приехали на грузовике офицер да двое солдат. Ворвались в избу, вывели его, а жена ревёт, дети Посадили в машину и увезли. Куда никто не знает
Церковь в том селе была побольше, чем в их деревне, но её давно закрыли. Стоит теперь, зарастает бурьяном, замок на дверях висит. Батюшка Василий тоже крестил тайком, службы проводил по праздникам. Люди к нему шли за советом никому не отказывал. Старик уже, борода до пояса
Когда машина подъехала, офицер вышел из кабины, солдаты из кузова.
Василий Петров здесь живёт? спросил офицер.
Здесь охнула жена батюшки и опустилась на лавку.
Солдаты вошли в избу, вывели Василия руки за спиной. Офицер скомандовал:
В машину!
Хоть вещичек ему собрать Еды немного засуетилась жена.
Офицер только усмехнулся:
Там накормят и оденут.
Батюшку затолкали в кузов, по бокам сели солдаты с винтовками.
Даже шапку не дали надеть рыдала жена, кинувшись в избу.
Но когда она выбежала назад, машина уже пылила по дороге. Кинулась вдогонку споткнулась, упала. Подбежала невестка, подняла её.
Матушка, вставайте Идёмте
Видно, кто-то из сельчан донёс на батюшку. Куда его увезли никто не знал. Даже родным ничего не сказали.
