После поцелуя двое суток бродила по полям как тень. Не замечала ни запаха коровника, ни грязи на кирзовых сапогах. Будто оглушило. Он поцеловал. Меня. А я всего лишь «непутевая папина дочка».
Но он не заговаривал об этом. Ни полслова. Словно ничего не случилось. Будто я не дрожала потом до кончиков волос.
А я, дурочка, ждала повтора овчарни. Но ничего. Молчал, как настоящий скотник.
Пока она не объявилась.
Блондинка. Высокая. В ослепительно белых джинсах без единого пятнышка. И в сапругалогах, явно не для навоза, а для разбивания сердец. Звали Светлана, она ветеринар. Само собой. И вдобавок его бывшая. Еще один гвоздь в крышку гроба!
Подглядывала из-за стога сена, запивая зависть остывшим самоваром.
— Игорь, ты совсем не изменился, — касалась она его руки.
— А ты тут какими судьбами? — спросил он сухо.
— Дичок одного захворал… Узнала, что ты тут управляешь. Не могла не заглянуть.
ВРАНЬЁ! Теленок был здоровее меня. Явилась вернуть его, а я-то не ведала: они снова вместе или просто ветеринар с привилегиями.
Той ночью, когда все у костра уплетали пирожки, они болтали и смеялись. Смеялись в голос! А я сидела с остывшим пирожком, сердце растаяло, как сыр сулугуни.
Как вдруг он взглянул на меня. Издалека. Те самые синие глаза, что целовали меня в губы, а теперь словно говорили: «Чего уставилась?»
Не стерпела.
Поднялась и пошла прочь.
К удивлению, он последовал.
— Ты чего? — нагнал, перегородив путь.
— Да так. Тебе покоя не даю? Мешаю с твоей Снежной Королевой?
Он скрестил руки.
— Ревнуешь?
— Я-то? Да смешно. Плевать мне, сойдетесь вы или заведете стадо да избу с печкой.
Он шагнул ближе. Снова слишком.
— Хотела бы, чтобы мы сошлись?
— Абсолютно безразлично.
— Правда? А два дня назад я тебя поцеловал. И выбросить из головы не могу.
БАМ. Опять. Он. С прямыми словами. С низким голосом.
— Тогда не смейся с ней. Не смотри на нее так. Не целуй меня, а потом делай вид, что не знаком, — выпалила без передышки.
— Я не целовал ее.
— Но и меня снова тоже не поцеловал!
Тишина.
И тут… он снова обхватил мою талию.
— Хочешь, чтобы повторилось?
— Не знаю. Поцелуешь и снова пропадешь?
— Нет. В этот раз не исчезну. В этот раз… выгонять придется тебе.
И поцеловал.
Жарче, чем впервые.
Я сдалась.
Хотя со стороны ржания слышалось:
— Игооорь?
Опа.