**Терпение и труд**
Мать стояла в кухне, скрестив руки на груди, и смотрела на дочь с укором.
— Сидишь как тетерев на току! Муж сам в дверь не постучится. Вон, в галерее новая выставка, культурные люди собираются. Сходила бы.
— Мам, а не ты ли твердила, что художники — народ бедный и женихи никудышные? С ними на одних макаронах протянешь, — парировала Анфиса.
— Говорила, — мать уперла руки в бока. — Говорила, когда тебе семнадцать было и ты за тем студентом-недотепой глазки строила. И что? Не права была? Картины писал, и тебе наобещал. А потом в запой ушел.
Анфиса вздохнула. Не возразишь.
— Я не про художников, а про публику, — не сдавалась мать. — Люди образованные, с положением. Сходи, постой у полотен, посмотри — кто к тебе подойдет.
— И табличку на грудь повесить: «В активном поиске»? — язвительно бросила Анфиса.
— Ну и сиди в четырёх стенах, — мать резко развернулась к плите, принялась мешать борщ, так что ложка громко стучала по дну кастрюли. — Так и помру, не дождавшись внуков.
— Надо было больше детей рожать — и внуков было бы много, — огрызнулась Анфиса ей в спину.
— А я о чём?! Тебе тридцать второй пошёл! Я хоть тебя успела родить! Время-то идёт, годы летят. Бабье счастье недолговечно. Вот твоя одноклассница Варя — на второго мужа вышла! Второго ребёнка нянчит. А Людка? Старшая в школу пошла, младший уже на горшок садится…
— Всё! Хватит! Каждый день одно и то же! — Анфиса с силой ударила ладонью по столу, вскочила и выбежала из кухни, не слушая мать.
— Куда это, ночью-то?! — крикнула та, высунувшись с ложкой в руке.
— Мужа искать! — огрызнулась дочь, наматывая на шею пуховый платок.
Одеваясь, она злилась на сломанные планы. Всю неделю работала, мечтала о выходных — выспаться, отдохнуть. А теперь идти непонятно куда, потому что мать решила её «пристроить» любой ценой.
— И не смотри так! — крикнула Анфиса, не оборачиваясь. — Не надо было мне в двадцать лет запрещать гулять. Хочешь, чтобы я, как Варька, каждые два года замуж выходила?
— Ох и упрямая! — мать плюнула. — Да я как лучше! Умру — одна останешься…
— Да сколько лет ты умираешь?! — Анфиса натягивала перчатки. — Я взрослая! Сама решу, когда и за кого замуж выходить. Ты была замужем — и что? Одна меня поднимала. Вот пойду и найду мужа. Будет тебе внук!
Мать застыла с открытым ртом. Анфисе стало её жалко.
— Ладно, не кипятись. К Людке зайду, давно не виделись. У тебя суп убегает, — смягчилась она.
Мать ахнула и бросилась к плите, а Анфиса вышла на улицу.
«Куда идти? — думала она, спускаясь по ступенькам. — Может, правда к Людке? Посмотреть на её «счастливую семью»?»
Ночь была холодной, фонари отражались в лужах. Анфиса поправила платок и вышла со двора. Ветер тут же рванул полы пальто. Она поторопилась к остановке, придерживая шапку.
В маршрутке было душно и тесно. Кто-то толкался в спину, кто-то задевал сумкой. Никто не хотел идти пешком в такую погоду.
Не доезжая до дома Людки, Анфиса вышла — неловко идти в гости с пустыми руками. Купила шоколадки детям, фрукты и банку кофе — в прошлый раз Людка жаловалась, что денег не хватает.
Дверь распахнулась, и Людка тут же бросилась обниматься. За ноги Анфисе ухватился младший, а старшая дочка прыгала вокруг:
— Тётя Фиса пришла!
— Раздевайся! Вань, забери сестру в комнату! — скомандовала Людка, закрывая дверь.
Малышня не хотела уходить, но подарки ненадолго их успокоили.
— Проходи на кухню, — Людка уже бежала к плите, где бурлил суп. — Сейчас Андрей с работы вернётся…
Она ловко управлялась с кастрюлями, резала салат и успевала прикрикивать на детей, одновременно расспрашивая Анфису.
— Как ты всё успеваешь? — удивилась та.
— Привыкла. Порой так хочется тишины, но знаешь, без них скучно. Вырастут — тогда отдохну. А ты как?
— Мать выгнала. Не приютишь? — Анфиса улыбнулась, но Людка встревожилась.
— Что, правда? — Она даже перестала чистить картошку, уставившись на подругу.
— Шучу. Сама ушла. Достала с этими разговорами про замужество. Будто мужики на деревьях растут. Что со мной не так, Люд? Вроде не уродина, а счастья нет.
Людка рассмеялась:
— Да ты слишком умная, Фис. Мужики таких боятся. Я бы на твоем месте на выставку сходила.
— Ага, там все холостяки ходят, — фыркнула Анфиса. — Мать только что то же самое говорила.
Подруги переглянулись и рассмеялись.
Вдруг Людка насторожилась:
— Что-то тихо… — и бросилась в комнату.
— Шоколад жуют, — вернулась она через минуту. — Слушай, у Андрея новый шеф. Как раз твой тип. Солидный, холостой.
Анфиса нахмурилась:
— Нет, Люд. Дома мать достаёт, пришла к подруге — и ты за своё. Сама крутишься, как белка в колесе, и мне такого же хочешь?
— Прости, — смутилась Людка. — Я просто хотела помочь.
— Пойду я.
— Обиделась? Андрей скоро придёт, он спрашивал…
— Нет, просто поздно. — Анфиса встала.
— Маме привет передавай. Заходи! — Людка смотрела виновато.
— Передам. — Анфиса улыбнулась, обняла её и вышла.
Дождь кончился, стало тихо. Анфиса шла медленно, обходя лужи. Куда теперь? Кино? Но бабушка говорила: «Девушке неприлично одной в кино ходить».
Бабушка… Ей бы сейчас её совет. Она умела говорить прямо, но без обид.
Оглянувшись на окна своего дома, Анфиса села на лавочку. Пусть мать не видит её расстроИ вдруг в темноте раздался знакомый голос: «Ну что, Анфиса, домой собираешься или все-таки на выставку?» — и Александр, уже трезвый и улыбающийся, шагнул к ней из тени фонаря.
