Вот такая история вышла:
*Потерянный пазл*
Анна сошла с поезда на вокзале родного Тамбова. Всё те же разбитые дороги, ямы, которые после дождя превращались в озёра. Обойти их было трудно — то тут, то там дорогу перекрывали огороженные ремонтом участки. Приходилось петлять по проезжей части, рискуя попасть под машину.
На автобусной остановке — очередной раскоп. «Неужели никто не жалуется? — подумала Анна. — Или все уже смирились?»
Город казался тесным. То ли деревья за эти годы так разрослись, то ли она сама выросла из этого места.
Автобус догнал её на следующей остановке. Внутри — новые валидаторы. «Цивилизация добралась и до нас», — с иронией отметила про себя Анна.
Возле дома она почти не узнала соседку — тётю Галю. Та прошла мимо, даже не взглянув. «Как же она постарела… А мама?» — сердце сжалось от внезапной вины.
У подъезда — домофон. Не удастся удивить маму. Анна решила подождать, пока кто-нибудь не откроет дверь. Солнце пекло нещадно. В тени стоять было прохладнее, но если отойти — можно не успеть подбежать вовремя.
Наконец дверь открылась, выпуская женщину с болонкой. Та залилась лаем, а Анна, воспользовавшись суматохой, юркнула внутрь.
Лифт, исписанный похабными надписями, жутко скрипел. Анна вспомнила, как однажды застряла в нём с отцом, ещё маленькой. Тогда он сказал, что у неё клаустрофобия, и она даже гордилась этим. Сейчас лифт внушал только недоверие — лучше уж пешком.
Лестница узкая, грязная. И вот — знакомая дверь, обитая потрёпанным дерматином. У соседей — новые, крепкие.
Анна нажала на звонок и тут же отдёрнула руку. Внутри не было слышно звука. Хотела нажать ещё раз, но дверь уже приоткрылась. В щёлке — мамино лицо, которое раньше было на уровне её глаз, а теперь где-то у груди.
— Анька! — мама ахнула, глаза заблестели.
В горле запершило. Они последние годы редко общались, а когда виделись — только ссорились. После ухода отца мама как будто озлобилась на весь мир.
Отца Анна не особо любила. Он мало интересовался её жизнью, их семейные прогулки можно было по пальцам пересчитать. Но когда он ушёл, ей было больно.
Родители ругались постоянно. Однажды крики донеслись с кухни:
— Квартиру оставляю вам с дочкой! — рявкнул отец.
— Ага, вспомнил про дочь! — парировала мать.
Потом он зашёл к Анне, оставил номер телефона и ушёл. На следующий день, пока она была в школе, забрал вещи.
Мама ревела, показывая на полупустой шкаф:
— Вот, смотри! Как вор! Ты вырастешь — тоже уйдёшь!
Анна не подошла, не обняла. Просто стояла. В десять лет она уже понимала: ничего хорошего не будет.
Отец иногда приходил, оставлял продукты. Мама ворчала: «Лучше бы деньги дал». Раз в полгода Анна звонила ему, просила на экскурсию. Он давал ровно столько, сколько нужно — ни рублём больше.
Потом маму положили в больницу, и Анна жила у отца с его новой женой — Маргаритой Петровной. Та была яркой, ходила в алых халатах с вышивкой, красила губы даже дома. На Анну смотрела с брезгливостью.
— Папина жена дома ходит нарядная, а губы у неё всегда накрашены, — рассказывала она подругам.
Когда Анна поступила в университет, деньги на жизнь иногда высылал отец. Ровно столько, сколько просила. Ни копейкой больше.
В двадцать лет она вышла замуж, но брак развалился — муж завёл любовницу. Анна вернулась к матери, а потом уехала за границу.
Год назад умер отец. На похоронах его жена выглядела постаревшей, без привычной помады. А когда Анна сказала маме, та лишь фыркнула: «Поделом».
***
— Ты надолго? — спросила мама через пару дней.
Анна хотела пожить дома, но чувствовала — её здесь не ждут.
— На среду билет обратно, — солгала.
Мама кивнула, не стала уговаривать остаться.
— Я замуж выхожу, — вдруг сказала Анна. — Может, поедешь к нам?
— Зачем? Детей у тебя нет, нянчить нечего…
В дверь позвонили. Мама вышла, прикрыв дверь. Вернулась с подозрительно довольным лицом.
— Соседка заходила, — буркнула.
— Мам, не стесняйся, если у тебя мужчина. Тебе же тяжело одной…
— О чём ты?! — мама резко отвернулась.
Позже Анна узнала, что Маргарита Петровна умерла через несколько месяцев после отца — не пережила потерю.
Анна купила маме телефон, показала, как звонить.
— Вот сюда нажмёшь, когда я позвоню…
В аэропорту она думала о том, что семья держится не на женщине. Вот отец ушёл — и всё рассыпалось. Есть она, есть мама, а семьи нет.
«У мамы, кажется, появился кто-то. И хорошо. Люди не должны быть одни. Может, и мне повезёт — найду свой потерянный пазл?»
