— Мама, я же тебя просила не давать Илюше телефон! Разве так сложно сделать то, о чем я прошу?
Оксана нервно ходила по комнате, подбирая разбросанные игрушки. Галина стояла в дверях, скрестив руки, и время от времени ворчала себе под нос, закатывая глаза.
— Ты же видишь, что после телефона он становится несносным. Но нет, тебе все равно — включаешь ему эти дурацкие мультики и уходишь по своим делам, — не унималась Оксана.
Она злилась — и на мать, и на себя, и на бывшего мужа, и на жизнь в целом. Но как объяснить, что нельзя вручать ребенку телефон, от которого он потом просыпается ночью в слезах? Что нельзя кормить его шоколадом, на который у него аллергия, нельзя давать леденцы с красителями, от которых у мальчика краснеют щеки?
Хуже всего было то, что Оксана вынуждена была просить помощи у матери, потому что больше помощи ждать было неоткуда. Но терпеть, как Галина игнорирует ее просьбы, она больше не могла.
— Он несносный, потому что мать вечно пропадает на работе, — холодно бросила Галина. — А от телефона за полчаса ничего не будет.
— Как это ничего? Если бы он смотрел что-то полезное! Но ты даже не проверяешь, что ему включаешь. Взрослые люди в странных нарядах орут под громкую музыку — это нормально? А эти жуткие мультики-пугалки? Тебе кажется, что они подходят для четырехлетнего ребенка? Посмотри их сама часок — давление подскочит! — Оксана едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Галина усмехнулась и подошла ближе. За ее спиной стоял маленький мальчик, привыкший к ссорам, и просто ждал, когда крики утихнут. Оксана заметила его взгляд и тут же понизила голос.
— Знаешь что, дорогая? — Галина посмотрела на дочь. — Ты сейчас не в том положении, чтобы учить меня, как сидеть с твоим сыном. Надо было думать раньше, прежде чем рожать от первого встречного.
От этих слов у Оксаны подкосились ноги. Она была бесконечно благодарна матери за то, что та приютила их, когда пришлось бежать от мужа-деспота. Благодарила судьбу за крышу над головой, за то, что Галина забирала Илюшу из сада, когда у него была температура.
Сама Оксана никогда не сидела без дела. Подрабатывала, пока сын был маленьким, а потом устроила его в садик. Большую часть времени мальчик проводил там, и Галина чаще была просто подстраховкой на случай болезни.
В благодарность Оксана брала на себя все расходы — платила за квартиру, покупала еду, одежду для ребенка. Иногда откладывала и передавала матери лишние деньги, хотя Галина тоже работала.
Оксана резко отвернулась, наклонилась к коробке с игрушками и, стараясь скрыть дрожь в голосе, сказала:
— Я не прошу тебя его воспитывать. Я справляюсь сама. Илюша растет умным и послушным. Он, в отличие от других детей, даже не капризничает — играет сам, не плачет, не пристает. «Удобный», да? Но за этим «удобством» скрывается другое. Я говорила тебе, что он очень чувствительный, что наши ссоры его травмируют. А знаешь, как это сказывается? Он плохо спит, плохо ест, замыкается в себе. И все, о чем я тебя прошу — не пихать ему телефон, не перекармливать сладким, не мазать ему нос какими-то сомнительными мазями. Как мать прошу. А ты, как бабушка, делаешь все наоборот. Почему? Разве это так сложно? — прошептала Оксана, едва сдерживая злость.
Она взяла коробку, поставила ее на полку и подошла к сыну, который все это время робко выглядывал из-за двери. Взяв его за руку, она повела его в спальню, но на полпути остановилась и обернулась.
— Я уже просила не попрекать меня твоей помощью. Да, я родила, как ты выражаешься, «от первого встречного». Да, я схватила ребенка и сбежала от этого… — Оксана взглянула на сына и слабо улыбнулась, затем посмотрела на мать, — …от этого тирана. И да, ты сама предложила нам помощь, клялась, что не будешь тыкать мне в лицо моими ошибками. Разве я не стараюсь? Я пашу, как лошадь. Плачу за квартиру, за еду, за садик. Илюша почти все время там. А в те дни, когда я прошу тебя его забрать, ты словно специально делаешь все назло.
Она развернулась и мягко подтолкнула сына в сторону спальни.
— Пойдем, зайчонок, почитаем книжку.
Из кухни донесся голос Галины:
— Если тебе что-то не нравится — сиди с ним сама! Посмотрела бы я, как бы ты справилась. За душой ничего, кроме ребенка, а еще капризничаешь: телефон не нравится, леденцы не нравятся! Я и без тебя знаю, что ребенку можно, а что нет!
Оксана тяжело вздохнула, но промолчала. Мальчик послушно зашел в комнату, достал с полки книгу и протянул матери.
— Почему вы с бабушкой ругаетесь? — спросил он, глядя на нее большими глазами.
Оксана не знала, что ответить. Когда она забеременела, то уже понимала — отец ребенка не даст им спокойной жизни. Но гордость не позволяла просить помощи у матери. Галина всегда осуждала ее, и Оксана изо всех сил старалась доказать, что справится сама. Эта гордость привела ее к браку с вспыльчивым мужчиной, который увлекся азартными играми и начал поднимать руку на жену.
Однажды Галина, увидев дочь в синяках, сразу забрала ее к себе. И клялась, что никогда не будет попрекать ее за ошибки.
Оксана пыталась исправить все. Илюша стал ее смыслом, ради которого она вставала на рассвете, успевала и на работу, и в садик, и выкладывалась по полной, чтобы обеспечить сына. В этом она видела свой долг — и перед матерью, и перед ребенком.
— Взрослые иногда ссорятся, — слабо улыбнулась она.
— Как вы с папой? — тихо спросил Илья.
— Да, зайчонок. Но ты этого не помнишь, ты был совсем маленьким.
Мальчик пожал плечами, лег на живот и стал разглядывать картинки, пока мама читала. Оксана автоматически скользила глазами по строчкам, а сама думала о том, как устала от бесконечных стычек с матерью. Это уже даже не конфликты были, а какое-то бесконечное противостояние.
Когда Илья уснул, Оксана вышла в кухню. Галина, как всегда, не спала и пила чай с печеньем.
— Вода горячая, если хочешь— Садись, поговорим, — неожиданно тихо сказала Галина, и в ее голосе впервые за долгое время прозвучала не злость, а усталость.
