Мать, что сама накликала беду
Моя мать, Валентина Петровна, в свои годы умудрилась вляпаться в историю, а теперь ждёт, что мы с мужем будем вытаскивать её из этой ямы. «Ты же её дочь, как тебе не стыдно оставлять родную мать в беде?» — накинулась на меня её соседка. Но почему я должна выручать того, кто сам полез в эту кашу, несмотря на все мои предостережения? У меня и своих забот хватает, а теперь ещё её проблемы грузом легли на наши плечи.
«Пусть твой муж поговорит с ним по-мужски!» — то и дело причитает мать, умоляя, чтобы мой Дмитрий вмешался в её дела. А я только вздыхаю: с какой стати ему лезть в этот бардак? Муж мне — не её рыцарь, да и мне не хочется ковыряться в её неурядицах. Она всё прекрасно понимала, когда связывалась с этим человеком, так что пусть теперь сама расхлёбывает.
Мне 30, я замужем за Димой уже восемь лет. Живём в Екатеринбурге, в двушке, взятой в ипотеку. Растим дочку, Лизу, и живём, как все: работа, детский сад, домашние хлопоты. Когда Лиза пошла в садик, я вышла на работу, и мы потихоньку обустраиваем жизнь. А мать? Внезапно решила, что в 50 лет пора круто всё поменять. «Выхожу замуж!» — огорошила меня через три года после нашей свадьбы.
Я росла без отца. Мать родила меня без штампа в паспорте, и кто мой отец — для меня до сих пор тайна. Жили мы скромно в однушке, которую она купила, продав бабушкин дом в деревне. О её личной жизни я знала мало — пару ухажёров мельком, но ничего серьёзного. И вдруг — свадьба! Я удивилась, но не спорила. «Зачем тебе штамп? Просто живите вместе», — советовала я. Но мать уже неслась к своей мечте, не слушая никого.
Через пару месяцев после свадьбы она выдала новость: «Мы с Виктором продаём свои квартиры и покупаем двушку!» Я онемела. У Виктора была дочь от первого брака, его квартира — старая однушка на окраине, а мамина — в центре. Разница в цене огромная, и это решение казалось безумием. «Мам, зачем? Детей вы не планируете, зачем вам столько места?» — пыталась до неё достучаться. Она махнула рукой: «У нас разные привычки. Я ночью читаю, а ему свет мешает. Да и вообще, это моё дело!» Я спросила, где работает Виктор. «Пока без дела, — ответила она. — Вот купим квартиру, тогда и устроится». А пока он жил за её счёт.
Они переехали в новую квартиру, Виктор взялся за ремонт, а я была занята своими делами — мы с Димой покупали жильё, потом родилась Лиза. Мать приезжала к внучке пару раз за два года, всё её время занимал новый муж. Но вскоре она стала появляться у нас чаще, жалуясь, что дома «невыносимо». А потом я заметила у неё синяк под глазом. Тут-то всё и выяснилось. Виктор, оказывается, был закодированным алкоголиком, но срок кодировки истёк. Он пил, терял работу, находил новую — и так по кругу. «Уходит в запой, его увольняют, — рыдала мать. — Я не знаю, что делать».
«Разводись! — твердила я. — Продавай квартиру, забирай свою долю и живи спокойно!» Но она боялась. Боялась его злости, его угроз. И начала упрашивать Дмитрия: «Пусть поговорит с ним, как мужчина с мужчиной!» Дима отказался наотрез. «Это их жизнь, пусть сами разбираются», — сказал он, и я с ним согласна. Зачем ему эти проблемы? Он не обязан спасать мою мать от её же решений. Но она обиделась: «Какой зять! Не хочет заступиться за тёщу!» Я ответила: «Если бы на меня напали, он бы горой встал. Но твои беды — это развод и суды, а не драки».
Мать ушла, хлопнув дверью, а Дима затаил обиду из-за её слов. Но она не успокоилась — стала приезжать к нам чуть ли не каждую неделю, ныть, а то и проситься переночевать. Нам с Димой это осточертело — у нас своя семья, свои планы. А тут ещё Виктор начал звонить пьяным, сыпать угрозами. Потом он трезвел, мать возвращалась к нему, и всё повторялоА потом я поняла, что пока она не захочет спасать себя сама, никто не сможет ей помочь.
