Марина проснулась с ощущением, что сегодняшний день должен принести что-то новое. Солнечные лучи заглядывали в окно, и, сварив кастрюлю душистых щей, она подумала: «А не сходить ли в лес? Говорят, уже грибы пошли. Да и от тоски развеюсь». Накинув ветровку, поставила кастрюлю остывать и, прикрыв калитку, направилась к опушке, что начиналась за огородами. Шла одна — так было всегда, ведь жила она одна.
Марине только что стукнуло пятьдесят. Десять лет назад ушёл из жизни её муж Игорь — добрый, надёжный, с городской выправкой, но с душой деревенского мужика. Он уговорил её остаться в селе — там, где родилась, где воздух пахнет свежестью, а соседи всегда свои. Здесь они поставили дом, вырастили двоих сыновей, теперь уже взрослых и уехавших в город. А Марина осталась одна — с крепким домом, памятью об Игоре и редкими звонками от детей.
Лес стоял тихий, прогретый осенним солнцем. Марина собирала грибы — боровики, подосиновики, лисички — и на время забыла про тоску. Но вдруг, наклонившись за очередным грибом, услышала за спиной хруст ветки. Обернулась — и замерла. Перед ней стоял мальчуган лет десяти. Глаза красные, лицо испуганное.
— Ты кто? — удивилась Марина. — Как ты сюда попал один?
— Я Ваня… заблудился. Из деревни Ягодное. Пошёл за грибами, а теперь не знаю, куда идти…
Марина ахнула. До Ягодного отсюда вёрст шесть, не меньше.
— Пойдём ко мне. Поешь, согреешься, потом разберёмся, — сказала она, и они зашагали к её дому.
Дома Марина усадила Ваню за стол, налила щей, отрезала ломоть хлеба, поставила солёные огурцы. Мальчик ел так жадно, что у неё сердце сжалось.
— Давно не ел? — спросила она тихо.
— С утра… А утром только чай был…
Оказалось, Ваня живёт с отцом — Виктором. Мать умерла, когда ему было шесть. Отец работает по селу — кому крышу поправит, кому дров наколет. Живут в съёмной избе, документы у отца потерялись, когда он на заработках в Белоруссии обманулся.
Марина без раздумий позвала соседа Семёныча, и тот на своей «Ладе» отвёз Ваню домой. Там они и познакомились с Виктором — высоким, усталым, но с открытым взглядом. Он сердечно благодарил Марину и Семёныча. Ваня стоял рядом и светился, словно уже считал её родной.
На следующий день Марина не могла успокоиться. Виктор не выходил у неё из головы. Не только потому, что он был её ровесником и смотрел добро. Просто… в нём было что-то родное. Не как в тех, кого встречала мимоходом. Вечером она долго сидела на крыльце, вспоминая каждое его слово.
Через три дня к ней пришли гости. Ваня — с пакетом пряников, Виктор — с охапкой ромашек. Пили чай, разговаривали, а через пару дней он вернулся с инструментом — подправил калитку, починил сарай, скосил траву.
Так, без спешки, завязалось что-то большее. Ваня стал частым гостем, а Марина ловила себя на том, что ждёт… Виктора. И однажды она предложила:
— Может, переедете ко мне? Места хватит…
Виктор колебался, но согласился. Через месяц они уже жили вместе. Документы он восстановил, Ваня пошёл в местную школу. А через полгода Виктор сделал Марине предложение. Она ответила «да».
Но тут возмутились её родители. Лидия и Василий были против:
— Ты рехнулась? Мужик с ребёнком! Ты его едва знаешь!
— Мне не шестнадцать, — твёрдо сказала Марина. — Это мой выбор. Но я хотела, чтобы вы его узнали.
Они пришли к родителям. Воздух натянулся. Виктор держался уверенно, но чувствовалось — разговор не клеится. На следующий день Марина плакала у печки.
— Не хочу терять родителей… но и Виктора не отпущу…
А через два дня среди ночи их разбудил Семёныч. У родителей пожар. Дом полыхал. Мать с отцом стояли во дворе, как потерянные. Половина избы — в углях.
Марина с Виктором забрали их к себе. Через несколько дней, когда дым рассеялся, Виктор сказал:
— Я им помогу. Отстрою заново.
Они взяли ссуду, закупили брёвна, и Виктор с Василием вместе, день за днём, поднимали дом. Работали ладно. Отец смягчился и как-то сказал:
— Хороший ты мужик, Виктор. Прости, что не сразу разглядел.
Жизнь наладилась. Ваня вырос, Марина с Виктором живут в мире да согласии. Родители заходят в гости, за самоваром вспоминают тот пожар как поворот судьбы.
