В восемнадцать она осталась одна с двумя детьми. А потом объявился «отец»…

Мои родители поженились рано — обоим было по шестнадцать. Беременность, страх перед осуждением, давление родни — всё это закончилось поспешной свадьбой. Но семьи не получилось. Он сбежал почти сразу после нашего с братом рождения. Исчез. Без алиментов, без весточек, без звонков. Словно сквозь землю провалился.

И вот, спустя пятнадцать лет, он вдруг стоит на пороге. Небритый, но с видом победителя, будто ничего и не случилось.

— Я осознал, что я отец… — заявил он. — Хочу наладить связь. И одного из вас заберу к себе.

Ты серьёзно?

Пятнадцать лет тишины. Ни открытки на день рождения, ни простого «как дела». А теперь — вот он, с озарённым лицом, решил, что может делить нас, как старую мебель.

Когда мне было пять, мама снова вышла замуж. Мы с братом стали звать отчима папой. Он заботился, водил нас в школу, читал сказки перед сном. Он был рядом — и в горе, и в радости. Мы считали его настоящим отцом. Потому что кровный был просто фамилией в документах.

Но мама, как ни тяжело ей было, не запретила видеться с биологическим отцом.

— Вот он. Ваш по крови. Решайте сами, — сказала она.

Мы даже не стали слушать. Просто развернулись и ушли.

Но он не успокоился. Пошёл в суд. Подал иск — хотел отобрать брата. Представляете, человек, не заплативший ни копейки алиментов, не появившийся в нашей жизни ни разу, вдруг решил стать «заботливым»?

Суд отказал. Мама подала встречный иск. Его лишили родительских прав.

Но он мстил. Писал доносы, жалобы. К нам постоянно наведывались проверяющие. Инспекторы только руками разводили: жалобы — липовые. А когда пришли с проверкой к нему, увидели грязную хату, пьяных дружков, пустые бутылки.

И это он хотел забрать ребёнка?

Прошли годы. Я вышла замуж, родила двоих. А брат… брат оступился. Не буду вдаваться в подробности, но сел. Мы с мамой держались, как могли.

И вдруг… повестка в суд.

Отец подал иск — требует, чтобы я его содержала. Теперь он лежачий, допился до белочки, с открытой чахоткой. Живёт в развалюхе. Квартиру свою давно пропил.

Он хочет, чтобы я — его дочь, которую предал, бросил, забыл — забрала его к себе, в дом, где растут мои малыши, и ухаживала за ним.

Я?

Слава Богу, мама вовремя лишила его отцовства. Суд отказал. Но осадок остался. Знаете, что обиднее всего? Люди начали упрекать меня. Мол, родная кровь, как бы он ни накосячил… надо помочь, не бросать.

А он нас не бросал?

Я помню, как мама кормила нас макаронами всухомятку, потому что денег на масло не было. Помню, как отчим брал подработки, чтобы купить нам новые валенки. А этот — алкаш, вспомнивший о нас, только когда сам сдал.

Он рыдал в суде.

— Я был дурак… не понимал, что значит семья…

Но разве я в этом виновата?

Семью не строят на слезах и жалости. Её строят поступками, заботой, любовью. Всё это дал мне отчим. Он и есть мой отец. Ради него я отдам последнее. Ради него встану стеной.

Но этому человеку я ничего не должна. И не стану притворяться, что должна.

Мужчины, когда бросаете своих детей, когда меняете семью на очередную бутылку или мимолётную «любовь» — подумайте: придут ли они к вам, когда вы сляжете? Или отвернутся, как когда-то отвернулись вы?